Какая же она была... неказистая. По мнению Фредерики, дома даже самая последняя служанка выглядела презентабельнее. И, небось, даже бы разговаривать с этой Пэттс не стала, появись та на пороге. А фон Айнцберн разговаривает вот. Да, сама затеяла эту беседу – ну так рано или поздно всё равно бы пришлось. Поставили бы в какую-нибудь пару, и всё. Так блондинка оправдывалась сама перед собой, созерцая нестриженные (стриженными их назвать язык не поворачивался) когти Саши. Увидев запись в тетрадке Саши, она едва не закатила глаза, но тут в ряду посередине разгорелась настоящая перепалка, и это отвлекло блондинку от простолюдинки.
Пока Айнцберн думала, стоит ли пытаться урезонить спорщиц и как – обе они производили впечатление, что не задумываюсь могут и заточкой угостить в коридоре, — разборка закончилась сама собой. Хотя к ней попыталась присоединиться и та самая княжна с Севера. Интересно, у них там все девушки такие? Скорее мужчины, чем женщины. В общем, назревающий скандал иссяк из-за вмешательства эльфа, и Фредерика вспомнила, что говорила с Сашей.
Повернув голову обратно, она опять увидела это надругательство над фамильным девизом. Если что-то и было способно перебороть надменность Фредерики, так это её потребность кого-то поправлять и поучать. Довольно бесцеремонно она взяла тетрадь Саши, обернулась назад, взяв собственный карандаш, и каллиграфическим почерком расчертила девиз ещё раз.
— "Magicae potentia est" — назидательно повторила блондинка. — Это Старое наречие, так что неудивительно, что ты не знаешь. Переводится как "Магия – это сила".
Тетрадка легким толчком была возвращена Саше.
— А твоя тетушка и правда была ведьмой? — поинтересовалась она. — Впрочем, барон всё равно болван. Небось решил, что раз урожай поел долгоносик, так это сразу магия виновата.