Нельзя сказать, что в сложившейся ситуации Владислав выглядел как-то потеряно или растеряно. Скорее наоборот он был предельно собран и потенциально настроился на любое развитие событий. Тем не менее где-то глубоко во взгляде у него всё более и более читалось каноничное: "К такой хуйне меня жизнь не готовила!". Совершенно очевидно что теперь шансов незаметно испариться из квартиры не осталось вовсе. Хотя бы по причине валяющегося в прихожей полутрупа, и двух суетящихся вокруг него мужчин. У чиновника даже возникла мысль попытаться как-то помочь. Хотя бы, например выдать собственный нож для импровизированной операции, который почти наверняка был острее всего того, что есть у подавляющего большинства обывателей на кухне. Однако и здесь разумная предусмотрительность взяла верх над альтруизмом. В конце концов он прекрасно знал о целой куче случаев, когда различные "помогальщики" получали более чем реальный сроки за свою деятельность. Например когда пытались утащить на обочину разбившегося мотоциклиста, тем самым окончательно доламывая бедняге шейные позвонки или заставляя обломки рёбер смещаться и рвать лёгкие. Или когда наложенный абы как и из подручных средств жгут оставлял пострадавшего безногими или безруким инвалидом... Становиться же соучастником, предоставляя, как ни крути, средство совершения преступления чиновнику хотелось тем более. Возникла даже шальная мысль точно вспомнить всё, чего он касался в этой квартире с психопатами, и хоть как-то попробовать стереть свои отпечатки пальцев...
Однако именно в этот момент из комнаты раздались весьма характерные хлопки, которые любой регулярно посещающий стрельбища человека ни при каких обстоятельствах не перепутает с разрывом петард или хлопками перегретого шампанского.
- Да ёб вашу сучью мать, мудаки затраханные, вы тут в конец что-ли все ебанулись!? - Чуть было не сорвалось с языка окончательно потерявшего равновесие госинспектора.
Впрочем, ценой неимоверного волевого усилия и прикушенного языка Владу удалось затолкать не успевшую родиться фразу, долженствующую означать крайнюю степень неудовольствия окружающими людьми в то самое место, где она зародилась. А потому вместо того чтобы попусту сотрясать воздух, привлекая к себе ненужное внимание, Влад резко пригнулся и метнулся за стену, что разделяла кухню и, по всей видимости, уборную, а в его руке быстро возник уже недавно извлекавшийся пистолет, курок которого был незамедлительно взведён.
- Бросить, что-ли пить? - Тоскливо подумалось укрывшемуся за углом человеку. - Если выберусь...
Впрочем, помимо типично рассудочной обречённости русской интеллигенции в голову к нему пришла и изрядная порция адреналина, встряхнувшая мысли и вплотную приблизившая его же к состоянию, которое во времена военрековской молодости в компании Влада называли "опустившееся забрало".