Принял похлебку Ингвар, поблагодарил молча, голову склонив. Уселся в угол, где дочь увидел и принялся есть, неспешно, но основательно, чтобы ни одной капли мимо не пролить. Крепок был его разум, крепко было тело, а вот душа. Душа рвалась на мельчайшие осколки как стекло под ударом Мьёльнира. Столько всего произошло, и так все близко, что не успевало улечься по полочкам, перестать саднить и боль непрошенную слать. А тут еще и еще на незакрытую рану. Словно специально ищет где больнее будет, где слабое место в душе и сердце. Вот и сейчас, знал он что не дочь слышал, что духи это его испытывают на прочность. А все же хоть край полотна надежды, что дает силы держаться этот угол поддерживает.
Вот уже доел похлебку, прибрал за собой, чистоту соблюл, а мысли все так же сполошно мелькают, не дают сосредоточиться на одной. Ирия Лешата блюдит, Бабочка снова в бой готова хоть и не с привычным оружием, но свои мысли все это в тайный ларь, как у южан, надолго откладывают. Так и не заметил кузнец, что уснул прислонившись спиной к углу.