Переливы мелодии захватывали и уносили куда-то вдаль, как уносит палый лист быстротечный ручей. Музыка журчала, перекатывалась, торопилась к спокойствию безбрежного моря – но спокойствия не дарила: лишь некоторую отстраненность и притупленный страх стать жертвой этого неподконтрольного потока. Дева щита еще пыталась что-то предпринять, стремилась перестать длить звучание, но это было выше ее сил. Смежив веки, она покорилась, надеясь только на то, что красота песни не принесет с собой зла. Сон без сновидений, глубокий и чистый, как у младенца, поглотил ее, как поглощает брошенную гальку водная гладь. Последним ощущением уходящего разума было удовлетворение от того, что панике и треволнениям пришел конец, и больше не будет сердце пытаться в волнении проломить клеть ребер.
Очнулась она от зябкого, проникающего под одежды холода, такого привычного и такого полузабытого за краткое пребывание на поляне вечной весны. Мороз пробрался под доспех, заглянул за нижнюю рубаху, и усыпал все тело своими колкими поцелуями, а превыше всего – покоящуюся на нетронутой снежной глади щеку, сводя ее своими касаниями. Распахнувшая глаза Ревдис в испуге подпрыгнула, схватившись за копье, с диким непониманием озираясь по сторонам и пытаясь вспомнить, как же она сюда попала. Но тих был лес обнаженных дерев в инеистых платьях, непорочна нетронутая шагами целина, безмолвен низкий тяжелый свод прощающегося с Соль-Солнцем неба. Но молчание это не было таким, как у колыбели младенца – в нем чувствовалась волчья хищная тоска и сдавленная злость злых чар, медь крови на языке и нацеленный в спину острый нож предательства. Прозванная Бабочкой почувствовала, как по спине бегут мурашки, и дернулась, кривясь.
Взгляд ее остановился на совершенно чуждом, непристалом лесной глуши массиве драккара, медленно догорающего на фоне густеющих сумерек. Откуда он здесь оказался, кто им правил до того. Когда волк морей нашел свой бесславный конец на суше, оставалось тайной тайн. Ничего, что способно было пролить свет на загадку этой истории, на глаза не попадалось.
- Опять колдовство… - процедила Ревдис, удержавшись от того, чтобы не сплюнуть сквозь зубы. – Не представляю, как он здесь оказался, и почему пламенеет. Кователь, - обратилась она к Ингвару, - может, для начала обойдем корабль посолонь, со всей осторожностью и внимательностью, а если уж беды не увидим и поймем, что опасности нет, изучим его самого, а, точнее, что от него осталось.
Все одно, - пожала она плечами. – вечереет, и нам надобно прежде думать о ночлеге, чем о том, куда нам направить свои стопы дальше.