Звуки наполнили узкий лаз, где встряли воительница и кузнец. Казалось, звонкая мелодия должна отступить, встретившись с тьмой, раствориться без остатка, но она продолжала звучать и на это время стихли вдруг все голоса. Больше никто не касался путников, не звал, не старался проникнуть в самое сердце. Отражаясь от стен, мелодия не просто была повсюду, она проникла в самое нутро кузнеца, не оставив там даже мыслей. Блаженное забвение окутало и Ревдис. Хотя она и продолжала играть, но чувствовала, что это уже не ее пальцы перебирают тонкий ствол свирели, не ее губы наполняют инструмент воздухом. Она так и не узнала, выпустила ли свирель из рук или продолжила играть, даже окутанная дымкой забытья.
Очнулись оба, ощущая морозный поцелуй на лице, лежа возле выхода из своей бесконечной норы, в глубине которой возможно всё ещё были их родные. Сейчас их не было рядом. Даже Нэйи. Словно земля впитала остатки воспоминаний и видений.
Снаружи смеркалось, рыжие тени горевшего неподалеку костра плясали на снегу. Лес был незнаком. Сросшиеся верхушки деревьев почти не давали взглянуть в темнеющее небо. Воздух, недобрый, плотно пропитанный чарами и проклятиями, казалось, можно было потрогать и брезгливо отбросить на белеющий снег.
Промерзшие насквозь и пропитанные лютой ненавистью деревья неласково уставились на явившихся без спросу.
Те, кто был здесь до них, наверняка плохо закончили: в нескольких шагах от норы догорал небольшой драккар. Он-то и давал отсветы, достигшие подземелья, из которого выбрались только что стражи Эрве Ордал.