Холодный ветер дул в узкие бойницы сквозь неплотно закрытые ставни, и на каменном полу уже образовался небольшой вытянутый сугроб мокрого снега. В теплоте помещения он быстро таял, но бесконечная зима и не думала сдаваться, бросая на прорыв все новых и новых белых солдат. День, месяц, год – это можно пережить, но что делать, когда белое безмолвие продолжается из года в год, и его окончание кажется не ближе Рагнарека?
Ревдис, дочь Гудлейва, не любила холод, хотя и научилась за годы странствий стоически терпеть все неудобства. Вот и теперь, когда была возможность, укутанная в лисий плащ быстрокопейная дева сидела поближе к чадящему очагу, наслаждаясь игрой пламени на бревнах, и внимая словам Хельги, лишь изредка прерываемым сухим хрустом дерева. Невозмутимая, словно хозяин Эрве Одал не говорил ничего удивительного, она спокойно отчищала острым ножом ногти от чужой крови.
Как сведующая в искусстве знахарства, Бабочка была среди тех, кто пытался спасти посланца, и вдосталь наслушалась и черных, как недра Хель, предсказаний, и отчаянной божбы несчастного. Видела она и то, как помрачнел тан – а уж это больше всего прочего свидетельствовало о том, что дела идут худо. Что же, дева была готова к этому с тех самых дней, как сменила прялку на оружие: вместе с обвалившимся погребальным костром рухнули и все надежды, и смысл жизни – ей оставалось только найти тот путь, что позволит уйти ей с достоинством, и в посмертии быть не в рабстве у Старухи, но восседать в залитом золотым солнцем доме Фрейи.
И вот норны дали ей подобный шанс – ведь не просто так конунг велит идти к вёльвам? Ежели беседа с ними поможет – а Хельги не стал бы отправлять своих хирдманнов на верную смерть! – то это лучшая из троп, открытая для Ревдис: даже если на пути этом она погибнет, но поможет соратникам, то это будет славная смерть и достойное дело, много лучше, чем погибнуть на охоте или заживо замерзнуть.
Поднявшись с лавки, дева убрала нож в потрепанные ножны из оленьей кожи и, заложив руки за спину, спросила, устремив взгляд куда-то над левым ухом Хельги:
- Ты сказал, тан, и наш слух был открыт твоим словам. Названная Бабочкой приложит все усилия, чтобы достичь старух, и услышит их ответ или погибнет. Мы готовы выступать немедля, но если ты сказал нам спрашивать, то ответь: почему конунг решил, что настала пора для дороги этой? Были ли тому какие-то знамения или пророчества, сказали ли хейдис или годи слова эти?
Чуть покраснев, дева, не привыкшая к долгим разговорам с суровым и немногословным владыкой крепости и испрашиванию советов, продолжила:
- Мало кто был в Кровавом лесу, и еще меньше тех, кто вернулся назад. И хоть отвага и долг есть хорошие проводники, но слова знающего помогут идущим пройти там, где полягут и смельчак, и хитрец. Ты здесь дольше всех нас – станет ли твоя мудрость нам подмогой?