🏑 𝕶ейн 🏑
На то чтобы припомнить этот механически щёлкающий и сладко-пьянящий запашок у тебя не ушло и секунды. Магия Графа была здесь — в этой безмолвной деревушке. Её было мало, намного меньше чем на заоблачном пике и меньше в тысячи крат чем в поместье. И всё же она была здесь. В первую очередь ты заметил ту, что принесли с собой вы сами. Мелкие частички поблёскивали на ваших телах как налипший золотой песок, поскрипывая на зубах мгновением телепортации. Крылья Дикека были прошиты ей, словно заштопанная неподходящей по цвету ниткой рубаха. Она пробивалась сквозь накидку Маранты разводами северного сияния, проступившего на угольно-чёрном небе. Флегматичный пацан, назвавший в своей речи Графа «дядей», светился, пожалуй, сильнее вас всех вместе взятых, словно несколько лет подряд пролежал засыпанный в засахаренном миндале и глазурном печенье, ежедневно умываясь звоном механических часов и мелодиями музыкальных шкатулок. Но стоило вам чуть расступиться, как ты начал замечать, что не вы одни здесь отмечены назойливым благоуханием. Насильно исключив товарищей из мироощущения ты стал нащупывать магический след. Запах был слабым, словно ты пытался понюхать крепкую выпивку не вырвав из горлышка её бутылки пробку. Он обвивал каждый домик невидимой паутиной, налипавшей на взгляд, пролезал под ставнями и дверной щёлкой как свет прогорающей свечи в тёмную, ненастную ночь. Он шёл по единственной улице как призрак давно смолкшего парада, едва различимый за плотным саваном времени. Он шёл прямо на вас, готовый втоптать в опавшую листву и проходил насквозь, оставаясь на языке крупицей прикушенной за вчерашним завтраком гвоздики. Он уходил из деревни, теряясь в глубоких тенях хмурых, древних дубов, сонных сосен и узловатых вязов. Что бы это ни было, либо оно ушло в лес, либо пришло из него…
🦅 𝓓икек И 𝓓исмас 🍾
Как всегда, у судьбы было своё собственное, непостижимое чувство юмора. Один из вас был сыщиком, второй — разбойником. Один совершал преступления, другой раскрывал. Но очутившись вдалеке от привычных жизней, ваши цели неожиданно совпали, создав причудливый но весьма эффективный дуэт. Разумеется, напрямую вы не помогали один другому. Даже не сговаривались толком. Однако каждый взгляд, за которым можно было проследить; каждый вывод, отражавшийся проступавшими на лбу морщинами или прищуром зорких глаз; да даже сам факт присутствия другого, пытающегося опередить тебя в твоём деле — уже это удваивало эффективность каждого из вас. Сыщик, разумеется, был более чем привычен вглядываться в прошлое места по его настоящему. Глядя на опустевшую, молчаливую деревушку он видел многозначные улики и ценных свидетелей. Зажмурившиеся ставнями дома были немыми очевидцами некоего преступления и он неслышно заговорил с их молчанием, выуживая подсказку за подсказкой. Говоря о давности разорения этого места он полагался более, чем на интуицию — запущенность дел красноречиво подтверждала эту догадку. Что бы не принесло в это «гнездо» несчастье, оно случилось давно. Не первую и не вторую зиму билась оземь давно молящая о чистке и обновлении черепица, не первый урожай огородиков гнил у родных корней нетронутый садовником, не впервые эти покосившиеся дома встречали листопад в запустении. Впору было предположить о моровой эпидемии или подобном ей естественном бедствии, заставившем людей покинуть насиженное место и позабыть обратную дорогу, однако улики, за которые столь ловко цеплялся оценивающий сопернический взгляд опровергали подобную гипотезу. Разбойник не отставал, компенсируя меньший следовательский опыт опытом житейским. Бродячая жизнь и необычные знакомства, влекомые ей, позволили ему на голову обогнать сыщика в понимании природы этого места. От толстенных стопок дров, подпиравших домишки высокими пирамидами; до единообразия сортов древесины, составляющих этих же домишек стены и чёрных силуэтов, составлявших собой близлежащий лес; до меланхолично отгородившей собой неслышную но видимую отсюда речужку лесопилки; всё в этом месте буквально кричало о лесозаготовочном ремесле, которым жило когда-то это поселение. Среди опавшей листвы в одном из маленьких двориков даже удалось различить тускло поблёскивающее лезвие подёрнутого ржавчиной топора, забытого кем-то из здешних лесорубов. Однако всё из того же брошенного орудия удалось сделать и ещё один, куда менее лицеприятный вывод. Некогда ухоженные инструменты были раскиданы по земле и уже пожирались ржавчиной. Чья-то полусгнившая одёжа валялась вокруг жерди для сушки. Калитки не были заперты а загоны скота словно бы прорвала изнутри живая волна. Очень напуганная волна. Озарение посетило вас обоих одновременно: отсюда не ушли — отсюда бежали. Бежали не оглядываясь, бежали бросив все дела и пожитки. Бежали чем-то подгоняемые. Нет. Кем-то подгоняемые. Следователь, незнакомый с традициями романтиков большой дороги, или излишне цивилизованный горожанин, не сходивший с проезжего тракта дальше, чем в засаду; наверняка предположил бы набег. Осмелевшая шайка, слизнувшая с карты плохо защищённую деревушку, или доведённая голодной зимой до отчаянья стая волков — «чего необычного?», сказал бы он. И грубо ошибся бы. Ведь нападающие — не важно, четвероногие ли или двуногие — оставили бы по себе явные следы, которые не скрыло бы до конца даже неотвратимое время. Следы борьбы. Ни валяющихся трупов, ни пятен крови, ни застрявших стрел, ни сломанных предметов, кроме тех, над которыми потрудились годы. Даже царапин и сколов, которые могли бы оставить неосторожным взмахом клинки ни один из острых взглядов найти не мог. Хуже того. Чем дольше вы вглядывались в плотно затворенные двери и окна домов, тем больше находили в них схожестей. Все двери и все ставни были захлопнуты. Каждая. Кроме, разумеется, той самой, что тщетно пыталась нарушить гнетущую тишину своим протяжным скрипом. Исключив же её… Их не заколотили, даже не заперли — просто захлопнули и оставили так. За прошедшие с того дня годы всепроникающие ветра должны были отворить хоть одну ставенку, если не распахнуть все до единой, но сколько бы вы не оглядывались вокруг, во всём селении не находилось одного дома с приоткрытым окошком или неплотно закрытой дверью. Наконец, бросив широкий осмотр и сосредоточив орлиный взор на одной единственной ставне, сыщик наконец понял, что же удерживало их на месте все эти долгие годы. К тому моменту, грабитель уже заметил это и даже перепроверил. В силу профессиональных привычек, он лучше других умел по одному взгляду определить, возможно ли поспешно миновать ту или иную дверь или (в случаях особенной поспешности) оконце. Но в этой деревушке… Немногочисленные ржавые гвозди впивались в древесину глубже, чем мог забить молоток, местами уходя в неё со шляпкой, оставляя в память о себе лишь глубокие вмятины. Щели меж досок сузились до столь тонких щёлок что о том где кончалась одна поверхность и начиналась другая можно было лишь предполагать. Бесхозные домишки, валяющиеся без дела ведёрки и инструменты, заборы, оберегающие заросшие огородишки — всё деревянное насколько хватало взгляда разбухло, словно досыта напившись давно забытыми древесными соками. Как будто весь посёлок был вырезан из цельных поленьев каким-то полоумным кукольником, или и вовсе сам вырос в формах человеческих жилищ на пустовавшей поляне. Ни одного оконца и ни одной двери здесь уже нельзя было открыть — только выбить, как пробку из бочонка. Ни одной, кроме той самой.
🎯 ⊙ррин 🎯
Той, к которой ты успел подойти и заглянуть, пока эти «умудрённые опытом» с умным видом стояли в сторонке и ловили ворон. Вообще, догадаться что этот домик особенный можно было даже и без волшебной палочки, однозначно показывавшей, что он — единственный, на который никто не накладывал заклинаний трансмутации и некромантии. Да они поди и догадались, но как это обычно случалось со взрослыми просто подойти и заглянуть в открытую дверь не решались, то ли труся то ли ещё чего. Домишка был большой, уступал только лесопилке, так ещё и сделан был не из подогнанных брёвен, как остальные, а из камня — на городской манер. Внутри, правда, дом оказался не шибко интересней, чем снаружи. От дверей было видно только коридор, делящий домище на три комнаты, кусок одной из этих самых комнат (судя по темневшему у противоположной стены камину — гостиной) да закрытые двери двух других — слева и справа, как на зло отгораживая бóльшую часть внутреннего убранства от твоего праведного любопытства. Самым интересным, что удавалось разглядеть не заходя в каменные хоромы был раскинувшийся на весь коридор коврик, серый от пыли и времени, да чёрный, уже пару лет как прогоревший зев уже помянутого камина. Хоть владельцев кричи.