𝓓 ℬсе 𝓓
Месяц пролетел на крыльях повседневной суеты словно поющая и каркающая на тысячу голосов перелётная птица, сшитая нитями привычных тревог и утех из тридцати цветных лоскутков — ярких и тусклых, тёплых и холодных, весёлых и печальных. Осень ещё на шажок приблизилась к зиме, дети к взрослению а старики к упокоению. Природа заканчивала приготовления ко сну, не наполняя больше ночного воздуха песнями лягушек и жужжанием насекомых. Сбрасывали огненные гривы деревья и каждая третья ночь укрывала крыши домов пушистым белым одеялом — пока ещё тонким, тающим под светом дня но крепнущим с каждым закатом. Жизнь продолжилась с такой размеренностью, что иногда впору было усомниться в воспоминаниях, напоминавших в утренней прохладе о вое высокогорных ветров, находивших в стуке камней гнетущее эхо удушливых пещерных ходов и примечавших в ломанных закатных тенях карканье предсмертного крика. Неужели взаправду существовал этот таинственный Граф Ди с его доброжелательной улыбкой, дарящей одним невероятные подарки а другим — чудовищную судьбу? У каждого из вас были свои причины не доверять этим сомнениям. Кому-то напоминал о былом красноречивый трофей, кому-то тёплые улыбки близких, а кому-то было попросту недосуг задумываться о правдоподобности своей судьбы. В конце-концов, рано или поздно, правда всегда найдёт способ напомнить о себе… Так, например, о себе напомнил мягкий голос, бархатисто зашелестевший в ваших головах перебив мысли. За вычурным приветствием и неловкими пожеланиями здоровья и благополучия последовал краткий, не столько слышимый сколь осязаемый вздох, в равной степени опечаленный и довольный.
– К делу, впрочем. Сегодняшняя цель ваша — мешочек холщовый, семян и трав полный, нитью алой шерстяной завязанный. Владелица его — мадам Плайх, в лесу Стиллесков близ деревни Хендельсхавн обретающаяся. Как и прежде, предмет раздобудьте и по камням послания сообщите. Мадам Плайх участь на ваше усмотрение. Удачи. –
Намного менее приятным, хотя ничуть не менее знакомым оказалось тянущее чувство перемещения, похватавшее вас за души, свернувшее в тугой ком и сложившее пополам и понёсшее, погнавшее вдаль. Следующий миг был… Ничуть не лучше чем в предыдущие разы. Дыхание перехватило, и когда выдох сменился вдохом воздух вокруг уже был совсем другим — вольным, напоённым свежестью, какую не встретить в городских стенах. Веки сморгнули один пейзаж и новый, незнакомый и любопытный заменил его — со всех сторон вас окружили, косые и неказистые, маленькие деревянные хижины, укрытые лысеющими копнами черепицы. Одни звуки оборвались и в уши стали заливаться другие — шелестящий смех опавшей листвы зашептал под ногами, заскрипела где-то обделённая ласками смазки дверная петля. На первый взгляд, новая обстановка была умильна и невинна. Чистосердечная пастораль раскинула вокруг приглушённые, сонные тона маленького посёлка близ леса, о пенсии в каких любят помечтать в трудный день городские постовые. Но стоило взбаламученному мгновенным путешествием сердцу заново привыкнуть ко своей грудной клетке, как на спокойной картине стали проступать тревожащие детали. Первым знамением были звуки, а вернее сказать отсутствие оных. В ранний час, на который пришлась ваша экспедиция, легко было списать отсутствие мужских голосов, ведь их носители наверняка были на работах. Но какое бедствие можно было винить в отсутствии всех прочих? Ни болтовни матушек и тётушек, трудящихся по дому, ни ворчания старцев и старух, столь необходимого по их же заверениям, ни смеха и крика ребят, ни даже лая псов и крика скотины. Лишь тихие всхлипы помянутой уже несчастной двери да посвист вездесущего ветра разносились по пустынным улочкам. А улочки, как стало приметно, и впрямь были пустынны. Не то что селян — даже бродячих кошек, даже воробьёв насколько хватало взгляда не находилось. Не валил печной дым из кривоватых труб, сиротливо пустели гнёзда на неказистых крышах. Деревня казалась обезлюдевшей, опустевшей. Ну, по крайней мере такой она была до вашего прибытия.