Дикек согласно клацал клювом и ухал, когда Задиак говорил с Пеппи, тем самым подтверждая слова друида. А перед тем, как гарпия вспорхнула добавил от себя:
- Надеюсь ты запомнишь события сего дня как урок и осознаешь, что нет в страданиях живых существ потехи. Мир жесток, но злым его делают разумные существа. Впредь убивай, если этого требует твое выживание, но прежде, чем мучить кого-то, вспомни себя и свои страдания. Ведь страдают все одинаково.
Наблюдая за тем, как Пеппи улетает Трехпалый размышлял. Смог ли он посеять в этом диком существе зернышко милосердия или же наоборот сделал ее более жестокой. Что же нить судьбы рано или поздно сплетется в полотно и он Дикек примет последствие своих действий со смеренным интересом.
Мрачная, гнетущая атмосфера подземного тоннеля буквально придавил Трехпалого к земле. Казалось, птах стал ниже и сгорбленный, словно на него взирал великан. Перья взъерошились, превратив гордого охотника в испуганного птенца. Приоткрыв клюв птах, глубоко втягивал воздух и затравленно оглядывался. Порой Дикек резко дергался от резких звуков, порождаемых этой каменной сдавливающей со всех сторон кишкой монструозного существа. Придавал ли Факел хоть какое-то уверенности пернатому? Вряд ли, казалось, что игра живого пламени лишь больше тревожила. Птах часто оглядывался на своих новых знакомых, явно находя успокоение в их решимости. А еще спокойствие ему придавали знаки, что он царапал через равные промежутки на стенах. Ведь заблудиться и окончить свой путь, среди безмолвных и равнодушных камней ему ой как не хотелось.
Дикек негромко ухнул, когда понял, что он и отряд достиг дворфских владений. К сожалению, Трехпалый не знал язык сварливого бородатого народа, а потому с интересом прислушивался к интонации говоривших.