Что сказать, привыкнуть-то ко всему можно. Даже и к такому вот, что не любят тебя в доме родном. Особенно если ничего другого и не видал в жизни. Чего уж, других шляхетских семей Миежко в глаза не видывал. Могёт у них и ещё похуже. Могёт? А то как же!
А что у кметов иначе, получше вродь как, так у них жизнь-то другая совсем, чего с них.
Да и не так уж всё плохо, честно сказать. Ну поругают, ну пнут, ну ещё чего. Ладно, если на чеку быть, то не так уж и страшно. От батькиной науки увернуться проще простого, орёт он больно громко, а пока замахнётся ты уж в сени сбежал. Пусть кого другого лупцует. Кто там под руку?
Да и с матушкой ничего. Рука-то у неё крепкая, да и не удерёшь просто так, всё одно найдёт хоть где, да и накажет. Но она что, ну наподдаст разок, подумаешь. Всё одно, матушка ведь. Она добрая. А коли бьёт, так за дело, значит.
А братцы уж, тьфу на них трижды, с ними туго. Все-то ладно, а вот Генрусик хуже всех. Гад паскудный, чтоб ему. Вот от кого натерпелся, от кого спасу нет. С этим одними синяками не обойдёшься, на выдумки силён курва. Издевается, смеётся ещё, унижает, значит. А ещё и матушка его больше всех любит. А порой кажется, что и вовсе только его одного. А за что? Вот его-то за что? Одному Богу то ведомо, за что этакого упырёныша любить можно..
Ну да ладно, Миежко и сам тоже в батьку пошёл, сопротивляться всему этому непотребству прям сразу начал. Брыкался, царапался и кусался. Браниться по-всякому выучился ещё раньше, чем нормально заговорил. Не терпеть же, ей-богу. Чай не кмет какой спину под батоги подставлять. Бит бывал часто, не то слово. Всегда был. Всё же братцы-то сильно старше, у кого кулаки пудовые, у кого ум подлый. А, чтоб их, Бог простит.
Владислав из всех и есть, может, брат хороший. Родной даже. Пусть и странный он с историями этим своими, заумный. Ну и что? Оно интересно даже. Всё ж сближает оно, когда спиной к спине спишь, теплом друг от друга греешься.
Сестрёнки тоже хорошие. А что скучно с ними, так может и ладно, хоть не бьют и гадостей всяких не выдумывают против Миежко.
Не так уж и плохо, в общем, грех жаловаться. Времени свободного зато у Миежко всегда полно было. Обязанностями не напрягали, учёбами всякими тоже, знай гуляй, бей баклуши. Родные Баковцы и окрестности излазил он вдоль и вширь. А поскольку от большинства родичей стоило держаться подальше, Миежко всё больше времени проводил со сверстниками из крестьян, да и не только со сверстниками, если честно. У тех что позажиточней тоже было кой-какое свободное время. Можно было и поиграть, и угоститься чем, и истории послушать, такие каких и Владек не знал.
Кметы добрые и уважение имеют даже пусть и юному, но паничу, подвоха можно от них не ждать. И язык у них больно забавный, одно удовольствие слушать. Да потом ещё можно с Владиславом на нём же поговорить попробовать, тоже потеха.
Хорошие времена настали, когда Генрусика в Хелм увезли. В оруженосцы пристроили, тьфу на него три раза. Вот и повезло же какому-то пану такую змеюку пригреть, видать грешил много. Конрад тоже уехал, пусть с ним.
Кажется, все в доме с облегчением вздохнули, даже Кшиш-младший, та ещё шкура, и тот рад был. Только Владиславу всё тесно было, всё он рвался во Львов. Миежко же не понимал этого, книги не цепляли его никак, а ссоры, которые брат затевал с матушкой, казалась лишними теперь в доме.
Однако же, когда батька вдруг позвал во Львов его самого, загорелся сразу. Красоты города его привлекали мало, соборы там всякие, а вот львовское пиво попробовать очень даже хотелось. Много слышал он про то пиво от кметов. Да и вообще любопытно было узнать, где же это всё время пропадает отец. Матушка, конечно, против была, но..
– Хочу! Хочу, тятя!.. – мальчишка даже запрыгал от предвкушения и переизбытка эмоций – Тятя! Давай только и Владека с собою возьмём.