Первый человек в жизни любого ребенка, лежи он на соломе в хлеву или на палатях во дворце, это мать. Она проводит с тобой все время, она поет тебе песенки и рассказывает сказки. У Милана все было с небольшой поправкой. Вместо сказок он слушал мамины рассказы о знатных семьях, чем прославлены, кто кому приходится родственником, кто на ком женился. При их жизни это впрочем не сильно отличалось от сказок, поскольку было все настолько далеко, что когда в рассказах встречался кто-то знакомы вызывало удивление. Однако уже к двум годам Милан был твердо уверен, что мама она конечно его любит, и он любит ее, вот только она витает где-то высоко, до куда не добраться, а отец твердо стоит на земле. И пусть он не главный, но боятся его никак не меньше главного. Да и уважают тоже. Поэтому как только у отца выпадало свободное время Милан вился вокруг него как собака вокруг хозяина. Яну это было по душе и он с удовольствием тратил время на обучение сына верховой езде и владением оружием. Учил всему, от ножа до копья. Вот только через несколько месяцев уроков выяснилось, что лучше давались Милану те виды оружия, где кроме ловкости нужна была и сила, а именно меч и копье. А вот ножи и луки шли куда как хуже. Поэтому и сосредоточились в основном на том, что лучше получалось - меч и копье, а остальное - израстется, посмотрим что стало.
Конечно же общение не ограничивалось тренировками. Отец любил, усевшись поздним вечером начать свои рассказы. Рассказы про то, как их семья получила дворянство, о том какими хитрыми и подлыми были Смижицкие, о том как бы они сейчас богато и хорошо жили, если бы не тогдашняя подлость. Поначалу Милан слушал с интересом, поддакивал отцу и возмущался вместе с ним. Но со временем он понял, разговоры о том, что было до его рождения никак не изменят его сегодняшнюю жизнь. Нужно было сделать все, чтобы он смог жить, когда вырастет так, как рассказывал отец, а не прожигать силы и время на горевание по утерянному.
Отношения со сверстниками складывалось по-разному. Пожалуй был только один, с кем общения не было. Это Ян Смижицкий. Пока самый младший из Янов Смижицких. Со всеми остальными отношения были, но складывались они по-разному. С детьми бургманов отношения были хорошие, тебя воспринимали как своего, с удовольствием играли и тренировались вместе. Чему-то Милан учился у них, чему-то они у него. Совсем по-другому складывались отношения с крестьянскими детьми. Они не любили Милана. Побаивались, уважали, это было, но не любили никогда. У детей приходит возраст, когда то, кто твой отец, значит куда меньше чем то, кто ты есть сам. Конечно же были исключения, как тот же самый Ян Смижицкий. Уж слишком сильным было бы наказание если тронешь его, или обидишь. А вот дети бургманов это уже было не так опасно. Так и получилось, что тогда, в драке, Милан оказался один против всех. Он был тогда чужим среди этих детей и весь свой страх они выплеснули на сына бургмана. Правда обиды на них у Новотны младшего не было. Один на один никто из них с ним бы не справился, так что боролись как одни. Поэтому придя домой Милан отговорился, что упал с забора. Видно было, что как минимум отец не поверил, но вмешиваться не стал, серьезных травм не было, а значит и не было надобности докапываться до истинной причины синяков и ссадин. Впрочем то, что Милан не затаил обиды, было не совсем правдой, один обидчик должен был понести наказание за свои слова. Милан умел терпеть, первые несколько дней Петр оглядывался, старался не ходить один. Но потом он расслабился и даже стал похваляться, что Милан их так испугался, что даже родителям ничего не сказал. Тогда то сын бургмана и подстерег сына гончара. Рыцарская честь, вызов на поединок, все это было не для сражения с тем, кто не заслуживает это, а заслуживает урока на всю жизнь. Поэтому то Милан атаковал в самый неожиданный момент, поэтому то как можно скорее повалил Петра на землю и не дал ему подняться, а уселся сверху и бил, бил, и бил, пока Петр не оставил все попытки сопротивляться и даже непонятно дышал ли еще. Только тогда Милан поднялся и пошел отстирывать свою одежду от крови, даже не подумав проверить жив ли еще сын гончара или уже жарится на адской сковородке за свои слова.