В бездонной мгле между здездами, где утопает их холодный серебристый свет и куда не смеет погружаться луч солнца, в холодной тишине стоит престол. Смертные очи не косались его тверди бессчетные века, живая же плоть ещё ни разу. Престол не состоит из камня, ни из металла или же костей, но в сути своей похож на все три из них. Измерить его высоту неподсильно никому, как и взглянуть на него со спины или сбоку - сколь не был бы велик наблюдатель, как быстро и долго не оббегал бы он престол, циклопическая твердыня вечно нависает над любым смотрящим, вечно обращенная к тому ликом. От основания и покуда хватает очей, престол украшен вьющимися текстами, переплетениями щупалец и раскрытых рыбьих глаз, что кажутся вытесанными из одной с ним глыбы. Щупальца монолитны и недвижимы под прямым взглядом, однако стоит лишь впустить их в периферию зрения как беспрестанное движение станет очевидно. Покрывающие их зрачки следят за каждым шагом гостя, оставаясь при том неподвижными, словно у утопленника, а рельефные тексты не принадлежат ни одному прописному наречию, но кажутся читабельными при сознательном усилии. Читать их, однако, не стоит. Подлокотники престола исполнены из все того же литого костяного минерала и изображают три пары конечностей - человеческих рук, стрекозиных крыльев и крабьих клешней. В каком порядке размещены эти извояния кажется логичным и самоочевидным в один миг и ни коим образом не получается вспомнить в другой. В вышине виднеется венчающая престол голова, словно отсеченная у какого-то доисторического ужаса, водящегося в самых черных океанических глубинах. Её изкривленные клыки-колья окружают восседающего на троне шипастым, пожирающим свет нимбом, как кажется готовым сомкнуться на предложенной жертве в любое мгновение. На каждом изгибе и в каждой щели престола заметен золотой песок, тускло поблескивающих в умирающих лучах далёких звёзд. Он кажется лёгким, но способного унести хоть песчинку не знал ещё бесконечный космос - каждая грань каждой бархатистой песчинки режется и колится, кусается и вырывается из пальцев, словно обезумевшая от голода пиявка, не оставляя, при этом, малейшего пореза. Это в целом верно для всего престола - телу смертного или эссенции небожителя, прикоснувшегося к нему, циклопический монумент не вредит, сколь не пытался бы посетитель нанести себе об него увечья. Вопреки тому, трон покоящийся в межзвездной бездне более чем опасен, ведь служит местом пребывания твари, что чужда самому мирозданию. Оставьте надежды, все его узревшие, ибо это - престол Дравога-ра, и раз увидели, значит вы его заинтересовали.