— Фигура Тени персонифицирует собой всё, что субъект не признаёт в себе и что всё-таки — напрямую или же косвенно — снова и снова всплывает в его сознании, например, ущербные черты его характера или прочие неприемлемые тенденции...
Мел скрёб по доске, монотонный голос мистера Смита, самого, казалось, вечно балансирующего на грани между грёзами и реальностью (как ему вообще это удаётся?), убаюкивал сам по себе. А может это так влияло пробивающееся через окна солнце, заставляя щуриться от ярких, совсем уже летних лучей. Однако несмотря на весь свой образ капитально хронически недосыпающего человека, ваш учитель истории и обществознания (впрочем ведший уроки так, что иногда казалось тут скорее оккультизм с психологией преподают), бдел и каким-то шестым чувством мог определять, кто его слушает, а кто нет.
— Шизука-кун, если ты не будешь смотреть вместо окна на доску, у тебя могут быть проблемы на тесте, — мягко одернул одного из учеников мистер Смит. — Так вот, отрицание своей Тени сопряжено с рассогласованием личности – так считал Густав Юнг...
Наконец, прозвенел звонок. Дремота сменилась оживлением: это был последний урок на сегодня. Школа – массивное четырёхэтажное здание из стекла и бетона – зажужжала как улей, превратилась в муравейник вечноспешащих школьников. Ручейки мальчишек и девчонок стекали по лестницам, изредка создавая небольшие заторы, когда пересекались знакомцы и друзья вне классов и кружков. Кто-то наоборот, поднимался наверх, на четвертый этаж к кружкам. 2F, впрочем, покинул класс одним из самых последних.
— Ребята, не забывайте что завтра важное мероприятие: сбор вещей для передачи в детский дом, — звенит голос блондинки-Лорелай, старосты вашего класса и, к сожалению для многих, президента студсовета школы. — Не уходите сразу после уроков, и не забудьте про вещи! Сбор будет в главной зале!
Где-то слышится бессильный стон недовольства: в последние школьные дни отнюдь не хочется задерживаться здесь, многие уже мыслями "там", в лете. Но теперь-то уж можно со спокойной душой бежать вниз по лестнице, переглядываясь с друзьями.
Харуми – одна из тех, кто создаёт небольшие заторы на пути к выходу: к ней то и дело подходят ученики из других классов, чтобы что-то спросить или уточнить: юноши, девушки. Часть вопросов совершенно бессмысленна: подходящий просто хочет занять её время, иметь повод подойти и перекинуться парой слов. У
Цудзи поклонников поменьше, но зато и осторожных взглядом издали – куда больше. К
Стиксу подходят всего раз из спортивной секции – уточнить, будет ли он сегодня на тренировках. И только
Шизука покидает школу никем не остановленный.
Закат уже вступает в свои права над Метрополисом: казалось бы – ещё каких-то полчаса ярко светило солнце, а небо было светло-синим, как лазурь. И вот – оно уже ярко-алое, словно кто-то вылил красной краски и старательно перемешал. В лучах заходящего солнца Метрополис преображается, становится чуточку
другим.
Звук взрыва приходит словно из ниоткуда – закладывает уши, а поднявшаяся волна топорщит юбки и волосы, сносит с волос банты, листки бумаг из рук и катит прочь жестяные банки по улице. Оглушенные, вы вжимаетесь в друг друга, в стены, в деревья, а когда наконец открываете глаза, над Метрополисом уже
два солнца. Потом всё меркнет.
ссылкаВы, четверо, приходите в себя уже в совершенно другом Метрополисе. Вместо солнца – луна, похожая своей зелёной желтизной на просроченный сыр. Как долго вы были без сознания? В этом странном зеленоватом свете всё кажется ещё более зловещим, чем обычно. И эта Многоэтажка вдали... она всегда тут была?
Стоп.
Нет, вы не в Городе. Вы в
Другом Городе. Вы видели это место – во снах и в те редкие моменты, какой-то случай заносил вас в Изнанку. Вдали копошатся Тени: их вы тоже помните. С ними лучше не пересекаться, хотя обычно они не замечают вас. Надо бы выбираться, но как? Теней тем временем становится всё больше: они выползают из проулков Другого Города на свет этой зловещей Луны, как мотыльки тянутся на свет.