— Так его ж Эрик зовут! — просияла Рейн, как всегда невпопад.
Радость от осознания, что она наконец вспомнила имя брата — и вспомнила некоторое время назад, просто разум ещё какие-то минуты работал по инерции, «вхолостую» — на мгновение затмила всё происходящее.
— Помню, конечно, — уверенно кивнула девушка на вопрос Мо. — Теперь вспомнила. Эрик — мой брат, мы с ним самые старшие. А всего нас пять, и мама ещё. Правда потом она умерла от малярии вместе с младшей сестрёнкой... Эрик нашёл врача, который обещал вылечить Мию. Мы отдали ему все свои деньги. Там было совсем немного, но он сказал, что на лекарство хватит. А потом сделал укол. Но лекарство не помогло... Если честно, оно вообще было похоже на прозрачную водичку.
Рейн повела плечами и понурилась. К счастью, расстроиться окончательно она не успела ---- ожившая рация зазвучала какофонией голосов. Рейн слушала внимательно. Нет, она даже не пыталась вникнуть в смысл переговоров, перемежающихся спорами, руганью, а порой отчаянными возгласами. Рейн было интересно иное — цвета. Вот слово берёт Стальной — и перед внутренним взором ментала разворачивается полотно оттенков его души, совсем отличной от Запала, и от Кэтрин. Вслед за говорящими девушка, будто сова, настраивающая слух на определённую частоту, наклоняет голову то влево, то вправо, то замирает, прикрывая глаза, или, напротив, широко раскрыв их, вперяет взгляд в пустое пространство.
Наконец, взглянув на Мо, качает головой.
— Мне не нравится Виконт. Он какой-то... — Рейн зависла, подбирая слово для перевода оттенка на привычный язык прилагательных. Не говорить же, в самом деле, что на Виконте имеются следы глубокой коррозии от кислоты. — Колючий. Некоторые другие тоже колючие. Стальной, например. Но он по-другому. Виконт разъеденный. А Стальной целый. И не ядовитый. Вот.
Рейн обратила долгий, сожалеющий взгляд в то место, где покоились части Танка.
— Зря Танк его послушал, не надо было бочку с водой взрывать. Теперь тем женщинам нечего пить, и они в отчаянии. А знаешь, так странно, Танк вроде живой, но цветов после себя никаких не оставил, когда взорвался... Не бывает же такого. У живых всегда есть хотя бы один, пусть даже самый бледно-серый. А у этого — ничего...
Ментал пожала плечами (раненое всё ещё саднило, хоть благодаря стараниям Мо боль почти утихла) и поднялась на ноги. Со стороны могло показаться, что предостережения относительно Везунчика она пропустила мимо ушей — до сих пор Рейн никак их не прокомментировала. Но не так было устроено её сознание. Память не упускала ничего, тщательно дробя на фрагменты и раскладывая по ячейкам входящую информацию — чтобы в нужный момент собраться из этих блоков в кубик Рубика почти мгновенно.
— А может, нам тогда просто уйти потихоньку? — предположила ментал, и, взяв спутницу за руку, потянула за собой. — Идём. Когда Везунчик соберётся, мы уже будем далеко, и он не сможет напасть. Ну а если вдруг он захочет нас догнать, то с нами же Ирма.
Девушка улыбнулась, мол, ты чего, всё же просто, идеальный план.
---- Хотя жалко, конечно... Так я не узнаю ничего, про что спрашивала.
***
И так от природы большие глаза Рейн стали просто огромными. Нечасто видишь, как человеку разрывают надвое, будто он и не человек вовсе, а так, ветхая тряпичная куколка.
— Сейчас он и нам голову оторвёт! — в ужасе громким шёпотом просвистела девушка. — Бежим!
Она не сделала ни шагу. Только сжавшие ладонь Мо пальцы дёрнулись как-то неестественно, будто от удара, когда в тебя врезается кто-то другой, отталкивая в сторону.
— Это кто тут смеет пугать мою девочку? — спросил чужой вкрадчивый голос, услышав который, понимаешь: за этим мягким звучанием и ласкающим слух тембром скрывается опасная, непредсказуемая сила, и с ней не стоит шутить.
— Ты, что ли? — придирчивый взгляд смерил Везунчика с головы до пят и прошёлся обратно.
В Рейн вдруг разом изменилось всё — поза и жесты, манера поведения, взгляд, даже фигура, казалось, изменила пропорции, противореча всем законам анатомии.
— Против. Видишь ли, ты имел неосторожность разбросать повсюду свои воспоминания... Так что у меня не было иного выбора кроме заглянуть в них. Некоторыми я сочла целесообразным поделиться с Мо. Исключая излишне, скажем так, красочные подробности, — негромкий, мелодичный голос звучал беспристрастно. — Боюсь, теперь мы имеем некоторые вопросы. И возражения против твоего вооружения, пока не получим ответы на них.