— А зачем нам наружу? — вопрос прозвучал риторически, но Рейн ожидала ответа, обратившись в том числе и к автору идеи, Виконту. — А тебе самому зачем? Там холодно, у нас нет тёплой одежды...
Да какой уж там тёплой одежды, банально нет даже трусов. В прямом смысле.
Сейчас мысли девушки были созвучны соображениям Везунчика, просто он немного её опередил, высказав сомнение первым. И вообще чехарда какая-то... Виконт утверждает, что они бессмертны — Танк вот считает, что ерунда это всё. Но если прав он и конец один, так какой же смысл выходить искать смерти в ледяной пустыне? Лучше уж в этом бункере, тут хотя бы тепло.
Странно получалось. Рейн, порывшись в себе, не находила ни одной причины для того, чтобы хотеть жить дальше — а меж тем не продолжать жить было как-то... неестественно что ли? Против природы, вот. Это как бунтовать против себя самой: того, что у тебя серые глаза или руки, каждая с пятью пальцами.
И бесплодным быть тоже против природы. Особенно женщине такое обидно — её тело ведь так и создано, чтобы вынашивать и дарить жизнь другому существу. Хотя, кажется, значительную часть жизни Рейн потратила именно на то, чтобы не исполнить природой данного предназначения — эти смутные воспоминания замелькали на задворках памяти — но теперь сделалось отчего-то досадно. Что ни разу не стала матерью, не успела, не запрыгнула в последний вагон. А теперь уже поздно — Бог их всех проклял. И что она, лично Рейн, ему такого сделала?..
Ворвавшихся женщин было жалко. И по этой причине, и потому, что оружие подрагивало в их нетвёрдых руках, и потому, что они были полны решимости — но не той, холодной и взвешенной, а отчаянной, когда ты на грани и загнан в угол.
— А почему вы хотите нас убить? — с детской непосредственностью спросила Рейн вбежавших.
Наверное, со стороны её и впрямь можно было принять за ребёнка-подростка: чистый, ясный взгляд широко распахнутых глаз, смотрящих на мир пытливо и чуть простодушно, угловатая из-за общей худобы фигурка, открытая и лишённая угрозы поза.
— И почему вы нас бои-
Ой-ёй-ёй, ну чего так сразу взрывать-то... Рейн инстинктивно зажмурилась и сжалась, ожидая боли. Привычка?..