Было холодно и ужасно хотелось есть. Впрочем, ничего нового. Всю жизнь, сколько она себя помнила, эти два ощущения, холод и голод, неотступно следовали по пятам. В их маленьком жилище всегда было зябко — спали вместе, как зверята в норе, потому что так уютней, делить общее тепло на всех. Но порой, когда за окном температура ползла вниз, не спасала даже теснота и скученность. А вечно ноющий желудок... Что тут говорить, маленькие бы не выжили, если бы они с братом не урезали свои порции, чтобы им досталась лишняя ложка.
Потом, когда Рейн начала зарабатывать, стало полегче. Ну как полегче... Примерно раз в два дня хотелось повеситься, особенно почему-то ночью, пока все спали. Но хотя бы базовые физиологические потребности наконец перестали ныть, что их задвигают в дальний угол. А сама Рейн наконец узнала, что такое сытость. Правда организм, привыкший существовать на минимальных настройках, будто отвергал эти излишки — хрупкое тело даже и не думало округляться. Появились даже новомодные штучки типа смарта. Кстати, где браслет?.. Девушка осмотрела собственное тело, затем пробежалась взглядом по остальным выжившим, невольно задержавшись на самом рослом. Поёжилась. И, не поднимаясь с четверенек, не снимая потенциально опасный субъект со зрительной мушки, попятилась на несколько шагов подальше. На всякий случай. Несколькими мгновениями раньше она побывала в сознании такого вот... Такого вот кого? Киборга? Робота в человеческой оболочке? Машины с продвинутым ИИ с закосом под человеческую психику? Рейн не была сильна в кибернетике, но была уверена в одном: ту безликую серую тюрьму, из которой только что насилу вырвалась, нельзя было назвать сознанием. Начинка, внутренности — вот, пожалуй, близкое определение.
Потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя и принять вертикальное положение. Второй мужчина был натуральным. В смысле из плоти и с обычной анатомией. И женщина тоже. На её вопрос Рейн лишь отрицательно помотала головой. По большей части чужие прикосновения были ей неприятны — вот ведь ирония. А может, следствие «профессии». Как побочка от дерьмового препарата.
Всё это время голос из динамика продолжал говорить, и Рейн было любопытно. Хотелось подойти, взять аппарат в руки и засыпать незнакомца множеством вопросов, но покуда она не решалась — надо было определиться, что делать со здоровяком. Для начала хотя бы понять, он из тех же молчаливых убийц или какой-то отдельный. Лезть ещё раз в «полумёртвую голову», как Рейн для себя окрестила мозг, отличный от человеческого, совсем не хотелось, так что девушка ограничилась внешним наблюдением.
Да нет, вроде не буйный. Не рвётся довершить начатое собратьями — значит, сам по себе. Да и знакомство заводить не стремится. По всей видимости, к окружающим — к ней и двум другим людям то есть — он равнодушен, что в случае с машиной, наверное, хорошо. Рейн только что видела, чем заканчивается пристрастное отношение робота. Нет уж, спасибо. Хотя кто его знает, в какую секунду его заглючит, и он передумает...
Приблизившись по широкой дуге к источнику звука, девушка с расстояния подала голос:
— Мы тут... разные. А ты кто? И где ты? Здесь повсюду убитые... — Рейн замолчала в попытке пересчитать тела на полу, но, быстро бросив это занятие, продолжила: — А почему эти роботы хотели нас расстрелять, ты знаешь?