"Отлично. Шоу "закрепление власти исполнительного комитета" продолжается. Теперь хотя бы понятно, для чего нас собрали всех. Ну, точнее, не совсем понятно. Или... ай, черт".
Голова так распухла от полетов мыслей, которые не удавалось сплести, что на обычно невозмутимом лице Гауденцио отчетливо читалось смятение. Оставалось только протянуть руку и поздороваться с человеком, с которым они вместе будут делить окоп, шинель, котелок и смерть. Условно говоря, конечно.
Впрочем, вечер пошел более-менее, и, перебросившись парой пустых фраз, Энцио успокоился и уже начал готовиться выражать лицом вопрос "А можно уже домой?", но решил Господь, или кто там толкнул того фараоновского начальника в ребро, что вечер слишком томный. С горя Энцио аж заложил лишнюю (или очередную) рюмку вермута. И стал думать, пока остальные не придумают сами. Думал-думал. А как уже все придумали – придумал и он.
– Синьора – обратился он к своему капо, не рискнув сразу выскакивать: – Думаю, фараоны просто решили показать, что теперь, после смерти Дона, они здесь власть, и они командуют. Значит, действуют нахрапом, наглость показывают. Большинство здесь присутствующих просто так не возьмешь, уже через пять минут работы адвоката они выйдут. Даже у меня Люгер лежит в своем домашнем тайничке. Я вот подумал, может, показательно фараонов проучить? Сейчас сидим, кому следует не попадаться – уходят. Одновременно те, кто имеет возможность, вызывают подручных журналистов и адвокатов. Выходят несколько человек из тех, кому нечего бояться. Если их фараоны берут – журналисты тут же фиксируют, и уже в утренних выпусках газет дается сообщение о беззаконии полицейского департамента, а адвокаты жалуются в суд, ну или куда там надо. Не думаю, что начальник полиции рассчитывал на такой результат, как считаете?