Удар. Удар. Огонь - это нечто большее, чем его считают остальные. В одном единственном язычке пламени пляшут вместе жизнь и смерть, содержится сила, способная стереть с лица целый город, и способная спасти множество жизней от голода и холода. Удар. Ещё удар. Низинник ненадолго остановился, оценивая результат своих трудов и, удовлетворённый, окунул гвоздь в воду и перешёл к следующей заготовке. Кто-то считает, что жизнь дарует именно вода, однако без пламени души, согревающей кровь, не было бы никакого смысла в такой жизни. Удар. Удар. Растения живут без огня, и они сильно зависимы от погодного тепла, фактически умирая зимой... Это не жизнь. Именно внутренний жар сделал людей людьми, именно его благодатный дар...
От работы и внутреннего созерцания Ричарда отвлёк шум снаружи, изначально он хотел его проигнорировать, но голоса двигались именно сюда. До ненавистного знакомые голоса. Отложив в сторону молот, кузнец подошёл к двери и приоткрыл её, чтобы подтвердить личность гостей. Они.
Нехотя мужчина позволил прибывшим войти, однако при пожелании вошедшего Ричард не смог сдержать ухмылку, его кузница как раз была скорее обителью тени, весь свет шёл от очага, да от распахнутой за незваными гостями двери, так что помощи от него в этом месте не было никакой. К тому же всеми любимый Свет - это не более чем побочный продукт, не он даёт жизнь и приводит в движение... Но они не поймут. Что первое вбили в голову - то и будет для них правдой, да и в целом-то разницы для разбойников нет.
- Мне нужно работать, - кузнец протянул монету обратно Вальщику. - Заказ должен быть сделан ВОВРЕМЯ.
В очередной раз внутри разгоралось желание выпереть наглецов вон из святая святых, но Ричард пока что сдерживал себя. Даже если каким-то образом ему удастся справиться с четырьмя здесь - в деревне должны быть ещё, поэтому, скрепя сердце, мужчина попытался предложить компромисс:
- Если вы только на заточку, то мешать друг-другу мы не будем... - "Вряд ли стук моего молота перекроет визги, которые будет издавать точильный круг от ваших издевательств". Вслух последнее не было сказано, но проницательный зритель мог бы прочесть это на лице низинника.