Василий, прибыв в ресторан со своим хозяином, Николаем Афанасьевичем – давним коллегой Шустовского, сейчас занимал своё законное место на столике у стены. Будучи прекрасно-ужасающего облику, отлично подходящему к антуражу и вкусам владельца заведения, Василий пользовался некоторыми преференциями. Как-то: выделенное местечко и обязательное блюдечко со сметаной, только сегодня поставленной на кухню. Пачкая свою мордочку в благословенной белизне, кот размышлял о вечном. Собственно, о сметане.
"Да-с, вот, положим, сметана – это вещь. Давеча, Никола Афансич две крынки приказал нам поставить, мррр. Одну уже скушавши: стало быть, осталась ещё одна. Да-с... а то нынче понапишут всякой зауми в книгах, посмотреть – посмотришь, полистать – полистаешь, и так пакостно на душе становится, тьху. Как будто вместо сельди тебе рукколу подсунули, господи прости. Эх, а раньше-то книги были... переплёты сальцем смазывали, такая и для души, и для тела пользу даёт-с."
Кот отвлёкся от своих необыкновенно важных дум, и ткнулся плоским носом в блюдце, налепив на шерстку ещё один слой сметаны. Почему-то ему доставляло необычайное удовольствие потом слизывать эту кисловатую жижу с себя. Словно и он сам был – сметана. Единяясь с, по глубоко личному убеждению Василия, царицей всех вещей и материй, кот достигал высшей ступени просветления – сытости.
Царственное столование Василия было прервано шумом в парадной. Притащился Капустин, что немедленно заставило черного котяру ощериться, и распушить щеткой хвост. Этого содомита он знал хорошо, тот на вокзале листовки раздавал. Грамотный Василий сумел прочитать оттуда два слова, которые ему не понравились – по их звучанию сразу было понятно, что сыт ими не будешь, а то и, не дай боже, ещё и без сметаны останешься.
"Вот из-за таких-то элементов и наблюдается повсеместное падение нравов, да-с," — продолжал развивать теорию Василий. — "Вот ежель б он вместо водки своей сметану употребил, сразу бы пакостничать расхотелось, и с жандармами заигрывать. После сметаны только одного и хочется – прилечь, а не режимы свергать. Безобразие-с"
И, дабы выразить своё презрение к новому посетителю, Василий громко и требовательно мявкнул. Мол, смотрите, люди добрые, что происходит, в уважаемое заведение какие-то неблагонадежные лица заглядывают.