В поведении членов экипажа, собравшихся в столовой, Энджел не видела ничего необычного. Хладнокровное спокойствие в любой критической ситуации, даже связанной с риском для жизни, презрение к смерти, умение хранить молчание и не задавать лишних вопросов, – это тот поведенческий идеал, к которому Дэвенс заставляли стремиться с детства. И то, что он был достигнут здесь, могло говорить лишь о качественном профессионально-психологическом отборе кандидатов в экипаж, грамотной воспитательной работе, высоком уровне профессионализма, железной дисциплине. А вот что действительно было пугающе странно – так это отсутствие людей на ходовом посту. Ни командира, ни старпома, ни вахтенного офицера. Хотя бы один из них просто обязан был находиться там. Вопиющее нарушение Корабельного Устава. Вряд ли старшие офицеры просто забили на исполнение своих обязанностей. Оставалось лишь два варианта. И ещё неизвестно, который из них был более пугающим.
Из всего, сказанного Райаном, трудно было понять, что конкретно заставило его прийти к своим выводам. У гражданских вообще туговато с чёткими формулировками. Ясно только одно: мистер Твелс увидел нечто, что его сильно напугало. А вот Рауль был более конкретен. И как раз его наблюдения наводили на определённые нехорошие мысли.
– На ходовом посту никого нет, – сообщила Энджел. – Либо на корабле всё-таки произошёл бунт младших чинов против старших, либо мы никуда не движемся, а просто дрейфуем в космосе.
Немного подумав, лейтенант приняла для себя окончательное решение:
– Полагаю, офицеру Джеймсу Райли в ближайшее время будет точно не до нас. А даже если он и явится, то вряд ли мы получим от него интересующие нас ответы. Поэтому, я хочу подняться на верхнюю палубу и лично проверить свои подозрения. Если что, прикроете меня?