- Приказ был в случае неудачи возвращаться в город. – сказал сидевший на камне Мир таким безразличным тоном, что это было сложно назвать возражением высказыванию Михаэля и Луизы.
- Вы хотите прорваться через оцепление? – Гаррольд спустился с крыши и устало сел на последнюю ступеньку. Он в задумчивости уронил подбородок на кулак, направив взгляд в себя, и через некоторое время продолжил – Я пойду с вами. Доставить информацию до короля слишком важно. С каждым часом враг осваивается на наших землях. Королевство должно объявить тревогу и начать готовиться. В осаде мы не поможем, но если нам удастся пройти через вражеские позиции и добраться до Арабеля, то это даст остальным городам больше времени на подготовку.
Речь Гаррольда звучала очень логично. Даже слишком логично. Нечто на краю разума дворянки, подобно колокольчику, предостерегающе прозвенело. Речь как будто была заранее выстроена и отрепетирована. Словно почувствовав тоже самое, Мир приподнял голову, повернувшись в сторону пурпурного. Почти минуту он просто молчал, в непонимании, скрытом под маской, пытаясь разглядеть его мотивы. Наконец, он нарушил молчание, сказав лишь одно слово:
- Зачем?
- Что «зачем»? – удивлённо спросил Гаррольд.
- Ты – Капитан Мечей. Важная фигура. Офицер. На тебя многие рассчитывают, от тебя многого ждут. Ты обучен тактике обороны крепости, и являешься уважаемым среди своих солдат. Ты можешь помочь в обороне. Но ты хочешь покинуть своих людей, что, несомненно, нанесёт удар по боевому духу всего гарнизона, и уйти с остальными, хоть большого вклада со своей шумной кольчугой в наше скрытное передвижение не внесёшь. Зачем?
Установилось молчание. Гаррольд отвёл взгляд. Михаэль, чей путь к богу справедливости Тиру был очень тернист, сразу углядел в этом маленьком жесте чувство вины.
Мир поднялся. Медленно, не сводя глаз с одетого в пурпур воина. Тот тоже встал на ноги и отошёл от лестницы в пространство посвободнее.
- Ты бежишь. – заключил Мир холодным голосом.
- Нет! – решительно ответил офицер.
- Тебе страшно, жалкий слизняк. Ты всегда боялся. – Разведчик говорил, постепенно повышая голос. Его слова приняли обличающий презрительный тон – Даже тогда, на восточных границах, ты предпочёл опасным разведывательным вылазкам спокойствие укреплённого штаба. Так и скажи, что боишься за свою жизнь, и готов бросить своих парней! Ты недостоин звания командира! Ты недостоин Пурпурных!
Охваченный эмоциями, Мир молниеносно выхватил один из своих палашей. После него звякнул второй меч, покинувший ножны и принадлежавший Гаррольду. Ульвен напрягся, положив руку на рукоять скимитара. Сверху, привлечённый криками, спустился настороженный Барл.
- Дело не во мне! – не оправдывающимся, но твёрдым и уверенным тоном ответил Капитан – У вас, наёмников, может, и никого нет кроме сослуживцев, но у меня семья! И она всего лишь в нескольких милях к востоку от этого кошмара! Мой долг как мужа и отца затмевает мой долг как Капитана. С вами или без вас, но я пойду к ним! – он выдержал небольшую паузу, ослабляя накал. Ли так и стоял с мечом в одной руке, и Гаррольд продолжил – Вместе у нас больше шансов. Припасённые мной вещи – свободной рукой воин в пурпуре похлопал по своей наплечной сумке – помогут нам.
Гаррольд отвёл взгляд от Мира, и обвёл взором остальных.
- Что скажете? Идём вместе?
- Луиза. – в поиске поддержки обратился номинальный капитан Синих Масок к дворянке – Он дезертир. И что ещё хуже – он плохой капитан. Он обрекает на смерть всех, кто ему доверился. Он заслуживает смерти!
- Я искренне презираю дезертиров. – высказался друид – Они лишены чести и достоинства. Но стоит ли марать об него руки? В крепости у него хорошая репутация, а значит, возможно, и за её пределами тоже. Если мы его убьём, то в глазах остальных станем просто наёмниками-преступниками, убившими благородного офицера. Не хочется делать из него мученика. Просто оставим его.
При этих словах наблюдательная Луиза заметила, как Гаррольд опустил руку вглубь своей сумки. Но затем её внимание привлекла тяжёлая поступь самопровозглашённого хозяина вышки. Он встал рядом с пурпурным.
- Стремление отца спасти свою семью – не преступление. – пробасил он грозно.