Вид станции производил впечатление. Хотя меньшее, чем её назначение. Космическая деревня, где выращивают вереск. Черт, кажется, на Санджаке продавали какое-то пойло из этой штуки. До того, как все началось. Интересно, возили отсюда или нет.
Слушая рассказ администратора, про в очередной раз обнаглевших пиратов, которые собираются прийти разграбить эту деревню (понятно, что требования вереска всего лишь предлог, что они с ним сделают, наварят из него меда и будут продавать?), сэр Рамбольд не мог не вспомнить деревню. Нет, Деревню. Хотя последний раз он видел её, возможно, века назад из-за эффектов воздействия межзвездных путешествий на время, она всегда была с ним. Слова Админстратора стали расплываться, а до боли знакомое, наизусть выученное воспоминание, несмотря на все попытки его подавить, снова посетило его, словно вернувшая бывшая возлюбленная.
Деревня раскинулась на склонах прибрежных холмов, отделенная заливом от их временной базы, развернутой на пляже другого острова. Одного из островов Верхнего Санджака, то есть, простите, Мира Лудры, поверхность которого с помощью программы терраформирования была превращена в идеальный курорт, пока обитатели Нижнего Санджака, работающие на шахтах, чьи ресурсы поддерживали функционирования рая наверху, подняли восстание.
Их смешанная рота уже несколько месяцев занималась попытками взять острова под своей контроль, освободить посетивших курорт благородных из Баронств, которых удерживали в заложниках, разгромить Неблагодарных повстанцев. Их ряды состояли из того, что осталось от сил безопасности Дома Лудра (то есть, немного), союзников из родственных домов, таких как дом Гортенри, и наемников из КTC, Karrakin Trunk Company. Настоящие кавалеры смотрели на них свысока, но эти солдаты, многие из которых было ветеранами войны с Харрисон Армори, справлялись с охотой на повстанцев гораздо лучше. Их лидеры собрались на импровизированный брифинг, обсудить что делать дальше.
- Наши конвой снабжения опять попал в засаду. Третий раз за этот месяц. Чертовы Гоблины успели отрубить сенсоры и устроили бойню.
Рамбольд не может вспомнить лицо наемника. И имя тоже. Их как будто стерли ластиком из памяти. Только шрам на его нижней челюсти, из-за которого, вероятно, его речь звучит как будто со странным акцентом. И татуировка на плече в виде созвездия, которая уходит куда-то под майку-безрукавку, которую он носил, пока Рамбольд и сэр Лодовин из дома Лудры потели в своих мундирах.
- Командование требует срочно разобраться с этой ситуацией! Чем сильнее они бьют по нашей логистике, тем дольше затягивается эта антитеррористическая операция!
Лодовин говорит так яростно, что слюна брызжет на его покрытые конденсировавшейся благой эполеты. Рамбольд понимает, почему. Дом Лудра проигрывает эту войну. Подавить восстание шахтеров с помощью фреймов не должно составить труда. Но их поддерживают: противники Дома Лудра и их покровителей из Дома Камня, сумасшедшие культисты ХОРУСа, а по слухам и далекий Союз. Говорят также, что Дом Камня со дня на день объявит вывод войск и полную орбитальную блокаду, чтобы повстанцы сварились в собственном соку. Времени у Дома Лудра оставалось мало.
- Пара местных птичек напела нам, что они действуют оттуда, - наемник показал пускающей тонкий дымок сигаретой на деревню на другом конце залива, - заложников оттуда успели забрать, зато местные заселились в пляжный курорт. Бунгало, шезлонги с зонтиками от солнца, все такое. Должно быть, выглядит настоящем раем после шахт.
Вместо симпатии в голосе наемника звучит злая усмешка.
- Они говорят, что не поддерживают никого. Просто беженцы, которые живут своей мирной жизнью. Большей чуши никогда не слышал.
Рамбольд слышит свой собственный голос, моложе, звонче, без накопленной за счет полоскания горла выпивкой и сигаретным дымом хрипотцы.
- И что мы собираемся сделать? Переправиться и ворваться в деревню, перетряхивать её вверх дном? Для этого нам у нас и близко недостаточно пехоты. Если мы возьмем все, что у нас есть, наша база останется без охраны, и они ударят по ней. А просто въехать туда на фреймах - звучит как предложение попасть в засаду.
Шрам наемника на нижней челюсти искривился вместе с усмешкой.
- О да, сэр рыцарь. Вы абсолютно правы. Именно этого они и ждут, именно поэтому эта чушь про нейтралитет. Они ждут, что мы ворвемся в деревню и попадем в ловушку. Предсказуемые цепные псы. Поэтому мы не будем этого делать.
- А что мы будем делать?
- Все очень просто. Мы займем позиции вооон там, - он показал сигаретой на склон на берегу, откуда открывался прекрасный вид на деревню напротив, - и начнем обстрел. Зажигательными.
Он сделал несколько шагов и похлопал ногу своего "Эвереста". Подняв глаза, Рамбольд увидел установленный на корпусе тяжелый миномет.
- Подпалим их новый маленький рай. Покрошим пытающихся спастись. И тогда ублюдки сами вылезут из своей норы. И попадут в нашу ловушку.
- Сэр Лодовин..., - Рамбольд слышал растерянность в своем молодом голосе, - вы не можете дать на это санкцию. Это же просто резня! Пятно на чести наших Домов!
- Сколько чести, - процедил Лодовин, было у террористов, когда они заложили бомбу, которая убила вашего дядю? Вы помните, как он умер? Трехкратный победитель Панкратиона умер в канаве, истекая кровью из оторванной ноги.
Рамбольд помнил.
- Сколько чести было в захвате заложников? В их казнях? Это не люди. Даже не неблагородные. Это бешеные животные, которых нужно уничтожить.
В голосе Лодовина была теперь закаленная, стальная ненависть. Рамбольд чувствовал, как его сопротивление слабнет.
- Но как же невинные? Женщины, дети, старики?
Лодовин повернулся в сторону залива и отвесил деревне долгий, полный ненависти и презрения взгляд.
- Там нет невинных. Все невинные бежали на контролируемую законными властями территорию или погибли, подняв оружие против узурпаторов. Все, кто остались, так или иначе поддерживает террористов. Они все заслуживают смерти. Если среди них и осталось две три честных души, то им остается лишь умереть мученической смертью.
Он повернулся к Рамбольду.
- Сэр Рамбольд. Кузен, - Он был кузеном Рамбольда, хотя и пяти- или шестиюродным, - От победы здесь зависит судьба обоих наших Домов. Нет большего пятна на чести, чем поражение. Вы знаете это. Вы ответите на зов к оружию?
Рамбольд обернулся назад, глядя на "Дюрандаль". На нем не было артиллерии. Вообще из оружия дальнего боя был только пистолет, установленный на запястье сжимающей копье руки. В предстоящей бойне он сыграл бы никакой роли. Все, что ему нужно было сделать - это стоять и смотреть, и ждать, пока план наемника сработает. Лодовин понимал это, и знал, что Рамбольд понимает, о чем его просят.
Он взглянул на словно сведенное спазмом лицо Лодовина, на усмешку наемника, плавающую словно в пустоте сама по себе.
- Позовите меня, когда начнется настоящая битва, - бросил он, развернулся и побрел обратно в лагерь. У него в рюкзаке была бутылка местного виски.
Вздрогнув, он очнулся от видения. Поглядел на стакан перед ним. Он очень надеялся, что это что-то алкогольное.
- Я надеюсь, вы понимаете, господин Администратор, что воины нашего калибра привыкли к определенным... стандартам. Ваша станция уже может считать себя спасенной. Но мне бы хотелось удостовериться, что на следующие два дня у меня есть комфортабельные апартаменты, чтобы заняться... медитацией о рыцарских добродетелях. Обед и ужин, подобающий людям нашего положения. И, я надеюсь, вы делаете какой-нибудь достаточно крепкий напиток из вашего вереска? Думаю, его дегустация укрепит наш дух и даст нам прочувствовать дух вашей станции, чтобы лучше её защищать.
Он выпил содержимое стакана залпом.