То, что Юрэй сделала – ужасно. Воины, ведомые ложью – или, по крайней мере, так предпочитала думать девушка, не желая признавать, что асигару сражаются лишь за коку риса и крышу над головой. Ведомая яростью и безрассудством, она почти попалась в ловушку, но тут удачно помог Акума – после бойни онна-бугэйся лишь кивнула ему в знак благодарности. Покрытый алым клинок Юрэй не возвращала в ножны. Темное дело еще не было закончено. Еще несколько погибших во время восхождения... И вот он. Нурарехен и его... Сын? По мере того, как говорил изменник, Юрэй все закипала, но держалась. Когда предатель снисходительно предложил поговорить, она выступила вперед.
– Я убийца и преступница – но клятв я не нарушала. Моя клятва была роду Цубаса и я присягнула на верность Цубасе Аки-доно, настоящему наследному правителю хана. Ты же – предатель, который похитил дайме и управлял им, желая власти над землями Цубаса, тратя сотни золотых императоров на подкуп ронинов и колдунов, жертвуя десятками ради защиты лживой власти. И, кажется, к еще более темным вещам ты не перешел лишь из-за единственного разумного голоса, – лед обвинительной речи перемежался краткими вспышками ярости. С засохшей кровью на левой части лица и багровым клинком, онна-бугэйся выглядела самым настоящим преступником.
– Будь моя воля, все закончилось бы казнью. Но что с тобой делать – будет решать господин. Я не хочу еще больше кровопролития – верни дайме в его родной замок и откажись от должности советника, смиренно дожидаясь решения нашего господина. И я надеюсь, что Изуна-сан поможет дайме овладеть искусством управления хана и поставит верность превыше властолюбия, – девушка не верила, что Нурарехен сдастся. И чувствовала, что Изуна откажется восставать против отца – и это означало лишь истребление знатного рода. Не слишком хорошее начало для дайме, но необходимое. Цубаса Аки-доно – единственный законный дайме и никто не смеет ему указывать. Только советовать и помогать. Решающие слово всегда должно оставаться за господином.