Дан
Парень падает на землю, понимая, что не успеет ни выйти из зоны поражения, ни укрыться за надёжной монолитной глыбой бетона. Летит к земле, инстинктивно отворачиваясь от гранаты. Раздирает обида – почему так несправедливо вышло, за что? Дан ведь даже не добрался до самолёта, не успел как следует осознать, что война началась. Кричит зачем-то – хоть и сам понимает, что предупреждать уже поздно.
Вайт
– Принято, – бесстрастно отвечает Афина, и нормальное течение времени восстанавливается.
Геральда снова сжимает в объятиях рыжая пулемётчица – вместо гранаты он видит грудную бронепластину, в которую могучая ладонь на затылке вжимает лицо. Скорее по привычке, чем из необходимости, инструктор пытается вспомнить ТТХ «Sentinel» и просчитать свои шансы на выживание, в то время как непрошенные мысли одна за другой появляются в голове.
Бренди
Отталкивать инструктора слишком рискованно – долго. Бросаться на гранату – не успевает. Руд просто разворачивает Вайта, закрывая спиной от взрыва, мысленно уповая на потрёпанную урезанным армейским бюджетом и временем штатовскую броню. Несколько мгновений обманчивого спокойствия – с худощавым, хрупким, слово ребёнок, капитаном в объятиях. И коварная мысль, которая то пугливо прячется, то с робкой настойчивостью возвращается: может не будет взрыва, вдруг обойдётся?
Но взрыв происходит. Волна бьёт в спину, выбивает из груди воздух, осколки вспарывают брюки, спинную бронепластину, скользят по шлему в районе затылка. Бренди отбрасывает куда-то – с Вайтом в обнимку она переваливается через блок, прикусывает язык и больно бьётся коленкой. На губах кровь, в голове гул – спину Бренди не видит, не чувствует. Приподнимается на локтях, заглядывает в открытое лицо инструктора. Бледный как смерть, худощавый. Таким его и запомнила. Ничего, в общем-то, не изменилось – живой.