Страшно? Страшно! В глубине души Чунго знал, что подготовка вся служит тому, чтобы вот в такой момент, когда все нафиг вылетает из головы, солдат действовал не на навыках, а на инстинктах. И поэтому та часть его сознания, что не визжала от страха перед творившимся вокруг, искренне надеялась, что он все делает правильно. И на то, что при попадании по нему броня выдержит. Или оно будет не слишком тяжелым. Ведь при относительно легком ранении можно будет и отлежаться где-нибудь в госпитале, пока Союз не разгромят. Вот, наверняка же за Евроальянс и Элизиум впишется, и САШ тоже! Какие шансы у Союза против этого? Никаких!
А Дан Чунго где-нибудь все это перележит.
Пока не паникующая часть разума Чунго пыталась успокоить и утешить то ли саму себя, то ли паникующую часть, подготовка пыталась взять свое. Конечно, как и все солдаты, Дан проходил курс использования пулемета (который любовно называли почему-то болтером, хотя он болтами, конечно, не стрелял), но как и у большинства не специализированных солдат, гораздо больше подготовки у него было по обращению с штурмовой винтовкой. Поэтому к бросающимися в голове друг на друга паническим мыслям добавилась еще одна, что как-то в реальной боевой ситуации увесистость болтера не помогает уверенности в себе.
Ну, будет у тебя увесистая железка с собой, если подстрелят…
Хотя нет, подстрелить никак не могут. А если и подстрелят, то не смертельно…
В этот момент сознание подхватило образ горящих руин казарм. Приземистое здание, полуразрушенное от попадания чего-то крупнокалиберного, даже не полыхало уже – тлело. Чунго не знал, так должно было быть или иначе. Во время обучения не показывали. Да, было про термографические признаки эффективного попадания, учили разделять определять по яркости спектра человеческие контуры и окружающие объекты повышенной температуры, показывали съемки с предыдущих конфликтов (черно-белые такие, с белыми фигурками людей, которые исчезают в взрывах ракет)… но почему-то Чунго внезапно стало очень важно, тлеет оно потому, что просто загорелись от взрыва легко воспламеняемые предметы, или это был какой-то зажигательный снаряд, который все спалил за секунды, и осталось только что-то тлеющее. Как будто была какая-то разница. Как будто это изменяло ситуацию, в которой вместо гарнизона им, и только им придется оборонять эту площадку от штурмовиков.
Которые как раз шагали, даже не пытаясь искать укрытие от пуль. Одни по направлению к баракам и ангарам, то ли чтобы добить выживших, то ли чтобы уничтожить машины. Другие шли к ним. В первый раз, увидев их на демонстрационных материалах, Дан с трудом удержался от ухмылки. Эти дурацкие линзы, которые еще и светятся… и краем уха услышанные в сети слова эксперта о том, что киберпехота Союза не имеет аналогов, он тоже воспринял как дурацкую шутку. Ну вот что сейчас решает пехота? Сейчас время самолетов и ракет, а не пехоты и танков. И вот сейчас, перед тем, как прижаться спиной к укрытию увидев эти полыхающие красным глаза, на это безразличное, лишенное страха смерти неумолимое движение, он понял, что прав был эксперт, а не он. И что эксперт не зря киберпехоте придал такое значение.
А еще замолкла та часть, что говорила про возможность отлежаться, быть слегка раненным и т.д.
Эти – убьют. И никакие конвенции по обращению с пленными им не указ. Такие войны не для того, чтобы конвенции соблюдать начинают.
От этих – не сбежишь. Попытаешься – станешь одной из тех белых фигурок на термографическом прицеле, по которым, будто в игре, стрелок делает БРРРРРР, и они падают, иногда отдельными частями.
От этих – не отсидишься. Подойдут и расстреляют в упор. И пойдут дальше, убивать других.
Был только один правильный выбор.
Закусив губу, Дан перекинул пулемет через укрытие, и, как только почувствовал, что сошки стукнулись о что-то твердое, открыл огонь. Ниже этих демонических глаз, выше сверкающего вспышками вражеского ручного пулемета.