Просмотр сообщения в игре «Да, милорд!»

Вошедший в зал с мягкой грацией фретки и тишайшим позвякиванием чисто рыцарских позолоченных шпор третий путник, вставший между остальными двумя и прятавший левую руку за роскошным плащом, ростом был выше рыцаря, но ниже моряка, поэтому если бы какой-нибудь мастер захотел запечатлеть сей исторический момент на гобелене, то перед взором зрителя возникла бы причудливая композиция, в которой головы героев представлялись ступенями самой настоящей живой лестницы, причём по насыщенности и яркости цвета наибольшее внимание к себе привлекла бы как раз центральная фигура, щеголявшая в дорогом, но не вполне пригодном для дороги красно-синем, отдающим лёгким духом Востока наряде, отчего в разум могла закрасться мысль о том, что богатый по виду гость оказался вынужден отправиться в путь прямо в разгаре некоего празднества, что было не так уж и далеко от истины.

Но лик его и вправду выглядел своеобразно прекрасным, в несколько исхудалых благородных чертах сквозило сочетание "красной" молодости и "синей" старости, немалый лоб обрамлялся чёрными, как ряса континентального монаха-бенедиктинца, волосами, с куда более резкой и обширной, чем у назвавшегося Томасом Генширом, сединой на висках.

Но всю сию светскую красоту несколько портил высокомерный и чуток отрешенный взгляд узких глаз-колодцев, в глубине которых плескалось ледяное безумие, отражавшее собою великое и вечное Небо Господне и производившее на смотревших в него немного отталкивающее впечатление.

- Вольфрам фон Лихтенштайн, прибывший из владений барона Брюстена, доброго соседа земли Ботт. - Высоким и надменным, как у какого-нибудь королевского герольда, баритоном представился мужчина, который предпочёл бы из-за небольшого прорыва дождевого войска сквозь тканевую оборону своей накидки устроиться у камина, но всё же решил соблюсти некоторые формальности до конца.
- Хозяин замка Лихтенштайн передает свое приветственное и скорбное слово прочей крови и всему дому умершего графа, весть о кончине коего я получил в письме, написанном монахом-августинцем братом Мартином, на долю внимания ко мне которого я рассчитываю.