Церковь позаботилась о том, чтобы у её ставленника было лучшее место для призыва – тем более что ей было совсем несложно, в общем-то, освободить для этого даже один из исторических соборов Лондона. На три дня Саутуаркский собор был закрыт: по легенде на небольшую реставрацию из-за обвалившегося панно под куполом, на деле же – чтобы никто не наблюдал за тем, как беловолосый парень будет творить там то, что иные верующие и святые отцы отнесли бы к явной ереси.
Кроме живописности и святости, собор предлагал одну из лучших точек пересечения лей-линий; вот поэтому-то Лев сейчас чертил освященным мелком магический круг прямо перед алтарём, регулярно сверяясь с рисунком, который ему нарисовали более опытные люди, и втихаря чертыхался, совершенно не смущаясь тем, что делает это в храме божьем.
— Ты вон там триграмму забыл, — послышался ехидный юношеский голос. Лицо говорившего было скрыто за маской и надвинутым почти на самый лоб капюшоном. — Осторожнее, а то ещё призыв наперекосяк пойдёт.
Замечание это, кажется, только больше рассердило Лэнгтона. Он вернулся и дорисовал триграмму, но бросил в угол средокрестия, где стоял, прислонившись к колонне, Судья, хмурый взгляд.
Наконец магический круг был закончен, и блондин скомкал бумажку, упрятав её в карман – впрочем, тут же достав другую. Пробежавшись бегло по ней глазами, словно что-то повторяя, он опустил руку и кивнул Судье, дав знак, что готов начинать. Судья беззаботно пожал плечами и поглядел в окно собора, через витражное стекло которого пробивался слабый серебристый свет, чем вызвал очередную скептическую ухмылку Лэнгтона.
— Именем Господа Всемогущего, я призываю: услышьте меня! — Лев выбросил вперёд правую руку с распростертой над кругом пятерней. — Герои прошлого! Я помню ваши деяния – в моей крови память об этом.
Пальцы рефлекторно сжимаются в кулак. Рука дрожит, но не от волнения – от напряжения, которое её охватило. Командные Заклинания светятся так ярко, что их красноватый свет пробивается даже сквозь туго обмотанные бинты.
— Семь небес откроют свои Врата. Ангелы допоют свою песню, восславляя тех, кто отреклись от прошлого, чтобы служить добру. Великий Ключ откроет вам путь ко мне. Я же стану опорой вашей, якорем в этом мире. Aduva Me!
Яркая вспышка – рука взрывается светом подобно сверхновой, и весь собор тонет в режущей глаза синеве. Хвост Лэнгтона развевается как при сильном ветре из-за бурлящей маны. Её всплески становятся почти осязаемые, кажется, что она вот-вот тут всё зальёт как цунами, но в следующее мгновение в центре круга появляется... нечто. Разлом. Прорыв. Вся мана, вся магическая сила, которую удалось собрать сейчас в соборе – в одно мгновение всасывается внутрь, поднимая страшный ураган, как будто в соборе кто-то запер торнадо. И чем больше разноцветных ручейков-линий втягивает в себя эта Пустота, тем больше она становится....
... И где-то очень-очень далеко, в месте, куда никогда не ступит нога смертного, раздался тихий звон колокольчика. А может и не он: наверное, каждый из Героев, что позвал Грааль на этот раз, услышал что-то своё.
... Возможно, для Балина это был звук боевого горна. Тот же, что звал его на битву с королём Райнсом. Как напоминание только пробужденному рыцарю о том, кто есть он, кем он был, и что снова кто-то нуждается в его мече. Может быть, он и не хотел бы ещё раз обнажать своё оружие, но что-то подсказывало, что в этот раз награда стоит, чтобы за неё бороться.
... Для Сфено это, может быть, была арфа, подобная той, на которой играла её сестра Эвриала. Или звон мечей тех бесчисленных битв, где она сражалась, пытаясь утопить свою горечь в ярости и смертельной опасности. Бесконечный сон у Трона Героев становился слишком невыносимым: так что ещё раз утонуть в горячке сражений было славным событием.
... Для Скатах, возможно, это были звуки кельтской флейты, звавшей её на очередную сечу, напоминая, что нельзя извечно дремать в тени своего замка – теперь уже существующего лишь в виде воспоминания. Можно было бы отказаться – но в этой звонкой трели почему-то слышалась надежда на исполнение самых сокровенных желаний.
... Для Марка же это наверняка были боевые барабаны и бряцанье копий его легионов. В великом полководце снова кто-то нуждался, и это было славным предзнаменованием – ещё одно завоевание в копилку стольких лет... почему нет? Ещё не было такого, чтобы Меч Италии не ответил на зов.
И вот, из разлома, сотворенного монументальным напряжением магии, появилось четверо – две девы, два мужа. Объятые синем пламенем истлевающей маны, они промаршировали из круга вперёд, и остановились перед тем, кто воззвал к ним – их Мастером, ради которого они должны будут сражаться. Судя по его решительному взгляду, в нём определенно тоже прятался дух воина – пусть он и не обладал такой мощью, как четверо стоящих перед ним.
— Ну э... привет? — неуверенно поднял руку парень в сине-белых одеяниях, рефлекторно пригладив белобрысую челку. — Я Лев Лэнгтон, Инквизитор. Бывший, правда... мне сказали, что вы будете моими э-э-э... Слугами, которые будут сражаться за меня в битве за Грааль.
— Скажу сразу. Моё желание – его уничтожить. Навсегда, — в глазах сверкнуло что-то похожее на ненависть. — Судя по тому, что я узнал, он служит только предметом раздоров, и убийств. Возможно, у вас может быть другое мнение, так что предупреждаю прямо сейчас. Но раз уж вы в моей команде, я надеюсь, вы поможете мне и будете сражаться честно.
— Призыв окончен, — момент знакомства был прерван громким голосом Судьи, разговаривающим по телефону. — Да-да, всё честно, кто-то ожидал чего-то другого? Это же Церковь, известные святоши! Что? Да, я знаю историю прошлого Судьи, подумаешь. Главное, что я подтверждаю, что всё в порядке. Помогать ему не в моих интересах.