Медб. Скатах. Общее.
— Жи ес Нега, дон, — моргнув глазами и сообразив, что от него хотят, произнес гоблин.
— Дала беркате йойла Нега, х1уман т1ехь Нега, дон. Шу тхан сий долу дон Нега. Урус мартан Нега баракатах акмат села жи ес, дон...
Гоблин заговорил, и для гоблина, пожалуй, он сказал достаточно много. Указав на статую, он пояснил, что её зовут Нега (не статую, а, собственно, некую сущность, в чью честь статую и сделали).
С его слов выходило, что когда-то очень, очень давно гоблины были совсем иными, как внешне, так и по разуму, и что "наша кровь была без порчи". Путешественники, воины и поэты — вот кем они были когда-то давно. Однако, в какой-то момент некто из числа ещё тех, «настоящих» гоблинов, открыл тайные знания, выйдя на связь со злой сущностью, именовавшей себя Негой. Своим последователям она предлагала огромные силы и возможности, и, как тогда казалось, даром. Её культ рос и ширился, пока в какой-то момент эта зараза не охватила все кланы и племена гоблинов. Со временем, каждое новое поколение гоблинов чуть отличалось внешне от предыдущего, пока они не деградировали до нынешнего вида. Своим любимчикам и последователям Нега давала некие силы — в обмен на жертвоприношения, конечно, а так же обучила некоей разновидностью черной магии. Ничего поделать со сложившимся положением гоблины не могли, да и, в общем, не особенно-то и хотели — животные инстинкты часто затмевали разум. Уже очень давно гоблины терроризировали окрестные земли. Извести их было очень сложно — «испорченные» гоблины плодились со страшной скоростью, и селились в глухих горных местах. Таким образом, целый народ стал рабом некоей богини. По крайней мере, таков был текущий статус этой самой Неги. Медб была очень добра к нему, а благодаря смерти надсмотрщика и колдунов, в его голове несколько просветлело. Именно поэтому он решил предостеречь розоволосую от знакомства с вещами колдунов. Впрочем, здесь сыграло свою роль обыкновенное суеверие.
Но вот Ренаэль, что называется, влетела в порчу обеими ногами. И основательно так — сразу на полную катушку.
Впрочем, Храм Альрауне был непростым артефактом. В каком-то смысле он, вобрав энергии Неги, разложил их на элементарные частицы, и изменился в соответствии с их настроением и природой.
В итоге стал тем, чем стал. С этого момента беседы с гоблином пришлось отложить до лучших времён. Гоблин ужаснулся, но остался стоять подле Медб. "Спасенная" эльфийка пискнула и стала искать защиты в могучей фигуре Хелла.
— Это закончилось плохо, не успев начаться! — воскликнул Джокер. — Мир А-уровня, мать его...делайте ставки, пока не поздно! Можно в долг!
Итак, Ренаэль воздела своеобразную "корону". Храм Альрауне мгновенно, в буквальном смысле слова, пустил корни. Симбиот — вот, что это такое. Пока он был чахлым и слабым, такой же была и сама дриада — смертной, простой, хоть и с недюжинными умениями, приобретенными за долгие годы сражений. Когда-то она сражалась против Скатах, и вот, петля замкнулась. Только тогда Ренаэль была Светлой Леди Альрауне, а теперь...
Что ж, на Светлую Леди она совсем не похожа. Серьёзный вызов для ан Эйлин — Рен набралась сил куда раньше, чем можно было предположить. Но за спешку пришлось заплатить. Не только самой дриаде, но и, в каком-то смысле, Скатах.
— Не доглядела мамка, — развёл руками Джокер, подводя мысль.
Какие-то то ли плёнки, то ли жилы, то ли лианы — а скорее, союз всего этого — как тягучая смола, облепили всё её тело. Алые глаза стали зловещими, с хищными зрачками-щелками, а белки пронизали гнилые сосуды. Щупальца-лианы, увенчанные самыми замысловатыми колюще-режюще наростами выросли из спины. Иные выглядели как зубастые трубки-черви. Ногти обратились в когти, иные больше, другие меньше. Как-то нескладно и несимметрично.
Ан Эйлин уже летела в атаке, но ярость и первобытный голод, захвативший Ренаэль, придал ей сил и скорости. Она оказалась на миг быстрее.