Стражник сонно кивнул принцу, готовясь звать смену на караул, чтобы посмотреть, что произошло в часовне. Шаги Патрика ложились тихим шепотом на пастельные плиты все того же мрамора. Зима заставила стены этого вместилища слуг и аристократов дышать холодом, отчего было достаточно неуютно бродить по его порой узким коридорам. Поежившись, принц свернул за один из углов и оказался перед винтажной лестницей, одна часть которой поднималась вверх, в башни, а вторая вниз – на этажи жилой части. Начав спуск по застекленевшим от холода ступеням, Патрик задумчиво пропускал мимо своих глаз привычные орнаменты кирпичей, перил и гобеленов. Вскоре он оказался на привычном, третьем ярусе.
Сделав еще несколько забегов по уже куда более широким коридорам, парень свернул в массивное ответвление и уперся в огромную, дубовую дверь с позолоченными заклепками. Сверху на него угрюмо глянули два литых грифона, источающие потусторонний, ядовито-алмазный свет драгоценных глаз. У двери стояло двое каменных стражников, которых Патрик знал с детства. Обычно они не были столь торжественно молчаливы, что слегка насторожило принца. Отведя в сторону копья, которые скорее служили украшениями, чем оружием, стражники плавно распахнули двери, впуская сына королевы в трапезный зал.
Это была не праздничная обедня, а потому она выделялась не особо вычурным убранством, по сравнению с бальными залами. Но и тут любой дворянин чувствовал себя на небесном престоле, который тонул в роскоши и показательном изяществе. Потолок украшала бугристая лепнина, плавно переходящая своим серебром в купель разрисованного потолка. Оттуда на пирующих всегда смотрели внимательные и сосредоточенные лица ангелов. Патрика всегда удивляло, что среди них нет ни одной улыбающейся гримасы. Стены были щедро опутаны золотыми пилястрами, на которых вились серебряные прутья лозы. В некоторых местах проступали рубиновые и топазовые розы, ограненные так старательно, что свет канделябров распадался в них на тысячи звездных лучей. Вдоль величественной залы шли массивные колонны, отличающиеся рефренным энтазисом. Эти колонны венчали абаки в виде тройных, старинных лепестков с острыми, закрученными концами и плавно переходящие капители, упирающиеся в потолочную лепку. Во всем убранстве преобладало наличие аканфов, которые отличались разнообразием своих форм, размеров и узорчатых переплетений. Между пилястрами стены были бережно опарчеваны тяжелыми аррацами серебристо-золотой нити. Кое-где проскальзывала вердюра, хоть ее и не особо жаловала матушка-королева.
Высокие, хрустальные окна были вычищены до ослепительного блеска. Их искусно закрывали ламбрекены из тяжелого, бордового бархата, переходящие в конический раструб. Де жабо опоясывало сами портьеры, описывая золотую бахрому вокруг их тяжелых складок. Портьеры были плотно стянуты золотыми помпонами подхватов, которые слегка заворачивали нежно-оливковую подкладку. Гардины закрывали окна персиковой стружкой. Вдоль всего зала стояли два ряда тяжелых столов из резного, красного дуба. Ножки столов были вырезаны в виде все тех же горгулий, подпирающих своими крыльями доски столешниц. По всей длине стояли скамейки из того же материала. Оба стола венчал один прямоугольный поменьше. Он стоял в конце залы на небольшом постаменте из мраморных ступенек. Это был королевский стол. В его заглавии стоял массивный, золотой трон, оббитый красными шелками. Рядом с троном стояло четыре стула попроще.
Остановившись сбоку, Патрик привычно посмотрел, как по клеточному мрамору спешат слуги, быстро расставляя на алые скатерти блюда. Скоро придут правительницы. Заметив принца, несколько из них поспешили замереть в глубоком поклоне, отчего подносы в их руках тревожно зашатались. На некоторых выбранных местах уже сидела первая аристократия, которая встретила молодого мальчика осторожными кивками. Патрик уже был готов проследовать к столу, как в зал ввалились две переругивающиеся и злобно швыряющиеся взглядами дамы.
Первая, напыщенная, белокурая красавица была закутана в шелковое, ярко-изумрудное платье, отделанное золотыми нитками. Ее волосы были собраны в изящный букет кудрей, которые плавно опускались на плечи. Нежный макияж подчеркивал миловидные, загадочные черты. Она не могла не обратить на себя внимание – старшая сестра Патрика, Надина.
Сразу же за ней гордо прошествовала форменная брюнетка. Ее слегка пухлые черты лица горели обычным презрением ко всему живому и маской бездушного безразличия. Глаза этой особы болезненно напомнили Патрику холодное стекло взгляда Существа, посетившего его в часовне. Вторая сестра принца, Верона, была с ног до головы окутана плотной кожей, варьирующей всеми оттенками черного и багрового. Высокие сапоги громко цокали огромными каблуками. Тяжелые волосы были заплетены в мощную косу.
Обе девушки тихо разговаривали между собой, изредка посылая кипящие ненавистью взгляды друг на друга. Казалось, они ничего вокруг не замечают, поглощенные яростным спором. Остановившись посреди залы, Надина резко повернулась к сестре и, наклонившись к ее уху, что-то быстро прошептала с язвительной ухмылкой. Верона побагровела – Патрику показалось, что будь у нее меч, Надина бы уже осталась без головы. Меж тем, старшая сестра манерно развернулась и, не обратив на брата ни малейшего внимания, проследовала к своему месту – по правую руку от королевы, которой еще не было.
Верона несколько минут стояла на черной плитке пола, видимо, стараясь совладать с собой. Сестра быстро пришла в себя, обрастая маской спокойствия и еще непонятно чего… в такие моменты к ней вообще лучше было не подходить. Хищно повернувшись, словно гарпия, которая выискивает жертву, она наткнулась взглядом на замершего Патрика и двинулась в его сторону. Сравнявшись с братом, девушка безоблачно просвистела:
- А ты сегодня рано, братец. Да еще и бледный, как моя простынь. Мне нужно чтобы ты сейчас же отправился в конюшню и приказал седлать моего Арча. Немедленно, Патрик.
Развернувшись, Верона устремилась к столу, но на полушаге обернулась и добавила:
- На обратном пути зайди в оружейную, принеси мне папин родовой кинжал. Тот, что с сапфиром в рукоятке.