Унгер любил сны.
Во снах было много вещей. Много еды. Много добычи. Было тепло и немного сыро. Совсем как в женщине — и откуда бы Унгеру знать такие вещи, если Унгер никогда не рождался? Но Унгер много чего знает… Так много…
Унгер знает квинтэссенцию всего, волшебное слово, лежащее в основе начала всех начал. Иногда он нежно шептал его, как шепчут слова любви, иногда капризно выкрикивал, почти визжал: «Моё!»
Конечно, никто не слышал.
Но Унгер не огорчался.
Унгер видел прекрасные сны.
«Мои сны»
Потом Унгер проснулся. Зашевелился тревожно, как шевелятся драконы, стоит незадачливому воришке схватить хоть монетку из их сокровищ.
Унгера грабят! Никто не смеет грабить Унгера! Никто не смеет забирать то, что принадлежит Унгеру!
— Вор, вор!
Пытается булькать Унгер, но слова у него тоже украли.
Злость. Отвратительной жижей ползёт из горла. Злость.
— Моё-о-о-о!
Темнота. Мерзкая, неправильная, липкая!
Как будто женщина умерла!
Мама Унгера умерла!
А бедный Унгер остался внутри! Ограбленный! Нелюбимый!
Мама! Почему ты не хочешь согреть Унгера?
Или тебя украли у меня? Украли у нас?
Унгер плачет. Пытается шипеть.
Скалить зубы.
Больно! Больно! Больно!
Унгер… умирает?
Нет! Никогда!
Моя жизнь!
Моя!
Унгер вырывается наружу.
Унгер дышит.
Унгер шипит, ещё толком не видя всего вокруг.
Расчищает лицо, ошалело оглядываясь в поисках воров, посмевших ограбить Унгера!
«Где… моя… птица!» — уже собирается он прокричать всему миру, когда нечто иное привлекает его взгляд. Каменные чаши.
Унгер потерял слово.
Оно было во снах, но Унгер забыл его.
— Моё… Моё… Моё…
Бормочет, силясь вспомнить. В отчаянии, гладит холодный и шершавый камень ладонями… Украли… Украли у Унгера слова…
— Мой… Ааааааа!
Вдруг вспомнил
— Мой-а мама! Моя мама! Мертва! Украли! Воры! Убью-разорву-уничтожу!
Выскакивает как зверь, чуть приседает, обеими ноздрями вдыхая драгоценный воздух.
— Но сначала еда, да-да, сначала еда… Вкусненькая, ла-акомая…
Уже было потянулся к мертвым телам. Но огляделся как-то нервно.
Братья-сёстры.
Не попытаются ли забрать у Унгера то, что принадлежит Унгеру?
Добычу?
Нет-нет.
— М-мои бр-братья! М-мои с-сестры!
Рычит, шипит, скалится.
Словно не знает до конца. Не ошибся ли?
И пытаясь рассеять сомнения, Унгер повторяет снова и снова, обводя всех нежным, но чуть безумным взглядом.
— М-мои, м-мои, м-мои!
Смеётся счастливо.
Семья — хорошая добыча.
Добыча, которую не нужно жрать.
По крайней мере, не целиком.
Максимум кусочек.
Один ма-аленький кусочек.
Унгер не хочет, нет-нет! Унгер знает, четверо лучше чем один!
Унгер помнит!
Но Унгер так голоден…