На сей раз смычок вернулся на струны раньше, чем стихла жуткая песнь. И стало видно то, что потерялось в первые хаотичные секунды боя.
От умирающего в лесу гоблиноида к Алому Менестрелю тянулись невесомые нити, чёрная с редкими рубиновыми вкраплениями паутина, изгибающаяся и блистающая под ветром и солнцем не этого мира. С последним вздохом твари паутина сорвалась и мгновенно втянулась обратно в смычок.
А сам Бернард уже обходил телегу. Он не любил кого-либо бояться, и те, кто вызывал его страх, дорого за это платили. И этой ящерице как раз предстояло заплатить своей жизнью. И своей душой.
Вопль скрипки нарастал в отчаянной злобе, и невесомые тенёта выстрелили вперёд, захлёстывая ящера. Быть может, своим чутьём он уловил опасность и развернулся, повинуясь инстинкту территориального хищника лишь для того, чтобы встретить чёрную молнию мордой.
Заклинание сотворило то же, что сделало с древесным стволом, лишь сейчас его целью была голова рептилии. Череп с треском разорвался и разлетелся по округе опалёнными ошмётками, а тело дрейка, оканчивающееся теперь зияющим провалом гортани и висящей на мышцах нижней челюстью, обмякло в дорожную пыль.
Нити вернулись с той же стремительностью, втягиваясь в смычок. Теперь, если кто-то успел бы их рассмотреть, они были толще и ярче. И при встречи с ними бард вздрогнул всем телом, даже прервав мелодию.
- Ооо да... - еле слышно прошептал Алый Менестрель, предвкушая то, что придёт на мгновение позже
Кровь прилила к лицу, зрачки расширились во всю радужку, а глаза хищно засияли. Тифлинг почувствовал себя ещё сильнее, ещё непобедимее. И ему хотелось продлить это восхитительное ощущение контроля и могущества. Один из даров его патрона - возможность становиться сильнее, забирая жизни. Его предок действительно щедр.