ВААГХ! надо давить в зародыше. Ты в этом убедился, когда проезжал вместе с отцом мимо какой-то шахтерской деревеньки. Не поселка даже – так, несколько наспех сколоченных домов и открытая каменная выработка. Зеленокожие успели сюда раньше, и теперь ты можешь видеть следы их пребывания: кругом грязь и нечистоты, объедки и испражнения. От домов остались только обгорелые черные остовы, тянущие вверх обломанные остовы балок. А в центре, на условной «площади», из тел, досок и камней и всякого барахла стоит грубо сколоченный идол, скалящий кривые зубы.
Ты достаточно много читал, чтобы представить, какие разрушения и бедствия способен принести зеленый прилив – история Солланда тому пример – но впервые видишь это вживую. Если не обезглавить гоблиноидов сейчас, под знамена их вожака стечется целая орда маленьких гаденышей, и тогда Роткирхену будет суждено повторить судьбу южных границ Империи: как ни крути, а форт в любом случае станет одной из первых целей. И тогда… нет, об этом лучше не думать.
Предав все огню, вы двигаетесь дальше, к месту рандеву с гномами. Проводники не ошиблись: миновав любые возможные засады, имперский отряд встречается с полусотней подгорных воителей. Невысокие, кряжистые, с густыми бородами, уверенно держащие в мозолистых руках кирки и топоры, арбалеты и мушкеты, они производят впечатление ожившей гранитной стены, где каждый камень отрастил мясистый нос и короткие ноги, но не разрушил при этом монолитности.
С седобородым гномским таном, облаченным в полный латный доспех, риттер Фридрих фон Рейнеке беседует в твоем присутствии. Ты можешь наблюдать, как твой отец, частенько резкий и грубоватый, говорит непривычно медленно и неспешно, велеречиво и подчеркнуто-уважительно. Гном отвечает также, только через переводчика: совсем юного сородича, если судить по размеру бороды, скорее похожей на щетку для лошадей, чем на предмет гордости подземного – приплюснутого, как их называют острословы – народа. Твое дело – стоять рядом да подливать отцу пива в глубокую кружку.
К слову сказать, беседа проходит за маленьким столиком, раздвинувшимся из широкой пластины – удобная вещь в походах, наверное: и места много не занимает, и удобна. Обмен любезностями – а переговоры ничем иным и не были – занимает почти три квадранса. Как потом ты узнаешь, такова дипломатия с давним и самым надежным союзником Империи: долгая, неспешная, обстоятельная и очень, очень осторожная. Скажешь что-то не то, мигом окажешься в Книге Обид, и хорошо, если расплачиваться придется золотом или обязательствами, а не жизнью.
Но вот переговоры подходят к концу, тебя знакомят с короткобородым дави, которому суждено на этот поход стать твоим основным напарником. Его зовут Фердином, и родом он, в отличие ото всех остальных, из Нульна, где его род держит ювелирную лавку. С ним удается пообщаться поподробнее на привале: он, в отличие от своих соплеменников, а, может, благодаря возрасту, оказывается весьма разговорчив. Ты узнаешь, что твой собеседник прошел нетипичный путь: из гор гномы иногда уходят в людские города, а вот обратно – крайне редко. Но Фредин, охочий до славы и тоскующий по романтике Подземного Королевства, раскинувшегося на все горы в мире, решил вернуться в Карак предков. К прискорбию юного дави, назад его не приняли: живущих на поверхности подгорные воители не уважают, но позволили присоединиться к войску, чтобы совершить первый подвиг в долгой череде, который покажет всем, даже самым ворчливым долгобородым, что он достоин своих корней. Короткобородого это возмущает до глубины души, но ничего не попишешь: «взялся добыть из камня воду – так сжимай крепче».
Три дня следующих дня вы ножом врезаетесь в сердце гор, по дороге разбив несколько шаек зеленокожих. Кругом лишь камни да камни, строгие, суровые, беспощадные к слабым, вершинами своими облаченные в снежное одеяло. Казалось бы, кроме гномов и неприхотливых орков и гоблинов, здесь никто не выживет, но однажды, поднявшись на седловину очередного перевала, ты видишь на востоке укутанную неестественным, густым, почти черным туманом полуразрушенную башню, внушающую неясное опасение одним своим видом.
Ты сразу вспоминаешь легенды, что в нескольких днях пути на северо-восток через нагорье лежат руины Кровавого Замка, бывшей крепости Рыцарей Кровавого Дракона. Семь столетий назад древний вампир Валах Харкон бросил вызов этому рыцарскому ордену, а тех, кого он не убил, проклял вампиризмом. В конце концов армия Виссенланда разрушила это логово кровопийц-рыцарей, и долгое время угроза считалась поверженной. Но потом все чаще и чаще стали шептать, что глубокими ночами, когда Моррслиб пристально смотрит в беззвездное небо, что-то выползает из темноты, чтобы полакомиться старателями в отдаленных шахтерских лагерях, оставляя их трупы белыми и истощенными. Ходят слухи, что рыцарь в алых доспехах скачет за границей, окутанный тенью сумерек, верхом на коне-скелете в багровом доспехе, а на его щите красуется эмблема дракона. Некоторые шепчутся, что стены Кровавого Крепости снова охраняются, хотя теперь это скелеты-часовые и тени проклятых. Так это или нет, доподлинно никто не знал, а добровольцев проверить сплетни пока что не находилось.
И вот, наконец, сбив с перевала хилые заставы гоблинов, одетых в черное тряпье, ваше объединенное войско спускается в долину, усеянную, наверное, доброй полутысячей мелких шатров из шкур и веток: жалким подобием жилищ. Сверху вы видите суету и гомон, и целую орду гоблинов, кишащую и клубящуюся в неорганизованном хаосе. Но вы, против ожидания, не останавливаетесь принять бой в узости, как рекомендуют многие тактики. Фредин, перебросившийся парой слов с таном Дори, поясняет, что это слишком опасно: гобби из ночных племен без труда заберутся наверх и нивелируют ваше преимущество обстрелом из луков и швырянием валунов и сородичей помельче сверху. Так что бой предстоит классический, стенка на стенку.
Было только одно маленькое «но»: долина на была идеально ровной чашей в руке высоких гор, а была изрезана скальными отвалами и широким ручьем. Все это вынуждало врага дробить свои силы, но и лишало связи подразделения союзников. Как видно, все это было запланировано командованием союзников: именно поэтому и были нужны ответственные и, в первую очередь, рассудительные связные, одним из которых и вызвался быть юный дворянин.
Гномы стали на левом фланге, между зубастым горным отрогом, похожим на пасть старика, и быстротечным ручьем, чья вода, бьющаяся о выступающие валуны, казалась белой. Но, когда лучи солнца преломлялись о его воды, они взрывались радужными искрами, словно вместо капель здесь были драгоценные камни. Наверное, не менее красива была бы и сама травянистая долина, где меж мягких мхов и терпкого можжевельника могли скрываться под капюшонами зеленых листочков наливные черничные ягодки – но все было вытоптано маленькими ножками и засрано, в прямом и переносном смысле.
Ты был вместе с Фредином и арбалетчиками на холме сразу за шеренгами дружины бородачей, и наблюдал, как гоблины сбиваются в банды, готовые обрушиться на вас. Хотя то один, то другой болт вырывал из их рядов нескольких существ, остальные словно бы не обращали на это внимания. Более того, зеленокожие умудрялись устраивать свары прямо перед лицом неприятеля: как минимум, один из их отрядов, наступавших на вас, в вовсе потерял управление, погрязнув в поножовщине. Но и тех, кто готов был к атаке, хватало за глаза и за уши.
Вскоре гоблины вышли на дистанцию стрельбы из своих луков – если это, конечно, можно было назвать луками. Палки с криво посаженными наконечниками тоже мало походили на стрелы, да и точность стрелков, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Но их было слишком много, и все новые подходили, так что недолог был тот час, когда шальной выстрел найдет брешь в броне какого-нибудь незадачливого гнома. Впрочем, переживать об этом стоило в последнюю очередь: наибольшую опасность представляла вопящая и улюлюкающая орда, мчащаяся вперед. Длинные носы, острые клыки, ржавое самопальное оружие: поодиночке гоблины были смешны, но такой кучей – опасны. Первая волна ударилась о строй дави – и разлетелась брызгами крови и отрубленными конечностями, а за ней и вторая. Гномы на передовой держались твердо, а стоящие рядом с тобой стрелки методично опустошали свои колчаны, и каждый болт уносил жизнь от одного до трех гоблинов. Они воевали – а тебе приходилось бессильно сжимать кулаки, не имея возможности хоть что-то сделать.
Но вот, наконец, затрубил боевой рог, гулко, протяжно. Фредин, стоявший без дела рядом с тобой, не менее недовольный ситуацией, бросил коротко: «Гномы стоят! А тебе, Фридрихсон, стал-быть, передавать. Ну, удачи, парень». Молодой гном ощутимо стукнул кулаком по твоему нагруднику и отвернулся: скрывал злые слезы от невозможности хоть как-то проявить себя.
И ты побежал. По осыпающимся камням плато, по скользкому мху, по гладким булыжникам в реке. Видел спины ваших ребят и пытающихся продавить их зеленокожих. В «ставке» отца пусто – тебе пришлось, оглядеться, чтобы понять, что он воодушевляет солдат личным примером. Пробрался к нему – риттер фон Рейнеке отступил из сечи, чтобы высказать твой короткий доклад. Вокруг крики: «За Сигмара! Зеленые ублюдки! За Виссенланд! Что ты их стучишь, как по пизде ладошкой – давай с размаху! Империя-а! Получай, дятел пустотелый!». Отец, забрызганный чужой кровью, кивает: «Пусть стоят. Возвращайся, сын, и будь осторожнее».
Ты двинулся назад, успев приметить с холмика небольшую банду орков, готовящуюся к атаке, и трех троллей, неторопливо прущих вперед. Приметил ты и вражеские копьеметалки, которые уже заявили о себе первыми залпами, пришедшимися пока в спины собратьев. Еще дважды ты мотался туда и обратно, передавая одну и ту же весть. А на третий раз, по дороге к гномам, тебе чуть ли не на голову свалилась пятерка гоблинов, перелезших-таки через осыпающийся каменный язык. Увидев человека, они бросились на тебя – так ты пролил первую кровь, отделавшись лишь неглубокой рваной раной в левой руке. Ты вернулся назад и передал отцовские слова, а заодно и сообщил о том, что враг нашел-таки проход.
Вам с Фредином вручили по жестяному контейнеру – подрывному заряду, как сообщил дорвавшийся до дела гном, и приказали подорвать лаз. Вы поспешили к месту твоей схватки, и убедились, что внизу еще полтора десятка зелененьких, и еще больше еще пока только лезут. И вы врубились в их толпу, как Сигмар Молотодержец и король Курган Железнобородый, и все гобби полегли от ваших рук. Вы успели бросить заряды незадолго до того, как начали спрыгивать уже показавшиеся на удивление крупные гоблины в кольчугах и шлемах, куда больше похожие на воинов, чем все, кого раньше вы видели. Камень разметало во вздыбленное крошево, и зеленых вместе с ним.
Никто не узнал, что вылазкой командовал сам вождь Готто Зеленое Пыряло, которого разорвало вместе с его телохранителями. Но вот шаман Тук Скизкоухий, верный советник незадачливого главы так и не состоявшегося ВААГХ! уцелел, и, более того, запомнил лица обидчиков. У тебя появился самый настоящий враг, только вот ты об этом пока еще не знал…
Бой длился еще где-то два квадранса, после чего гоблины, лишенные объединяющей воли вождя и так и не сумевшие прорвать фронт, бежали. Тролли были зарублены гномами, расчеты копьеметалок были расстреляны охотниками твоего отца. Вместе со всеми ты преследовал бегущих, и немало зеленых спин узнали тяжесть твоего клинка, пополнив твой личный счет. ВААГХ! был рассеян, и долгие годы племя Плоскоголовых не могло оправиться от поражения.
А потом были похороны погибших – немало сынов Виссенланда и Карак Норна пало в бою. Из твоих приятелей погиб Фриц: то, что он стоял в заднем ряду, не спасло его от копьеметалки. Зато отец и дядя были живы, хотя и не раз ранены. Ну а после похорон и сожжения погибших зеленокожих был пир, где ты понял, что гномы умеют веселиться не хуже людей. Пил и ты, да так, что голова на утро была словно у тролля – огромная и без единой мысли.
Ну а на следующий день героям, многие из которых нетвердо держались на ногах, предстояла долгая дорога домой…
***
Отец был не слишком доволен твоим выбором. Посуди сам: служи ты в полку или проходи послушание при храме, за твое обучение платил бы курфюрст, а вот пребывание в Университете для всех, кроме самых умных, ложилось на плечи родителей – а в том, что ты получишь право на бесплатное обучение, он крепко сомневался. Но мама смогла его аккуратненько переубедить: твой папа, хотя и не был одарен богатыми знаниями, вполне понимал, что такое инвестиции – а в том, что учеба в Университете это вложение в будущее, его убедили.
В итоге ты получил туго набитый кошелек, комплект легкой латной брони, пару пистолей, меч да коня, и, распрощавшись с близкими, убыл в город. Один – дядьку Вольфганга с тобой не отпустили, сочтя тебя достаточно взрослым для самостоятельной жизни. Впрочем, быть в совершенном одиночестве молодому дворянину было невместно, так что в Нульне, в таверне «Лиса и Гусь», тебя должен был ждать слуга: племянник кого-то из отцовских десятников.
Через несколько дней пути ты прибыл в город, где сразу почувствовал себя совершеннейшим провинциалом. Мало того, что стены вашего форта по сравнению с городскими казались игрушечными, так еще и его размеры настолько сильно превышали размеры Роткирхена, что ты попросту не мог представить, сколько же здесь зданий и жителей. Роскошные поместья, высокие башни, похожие на замки особняки – твоя малая родина смотрелась рядом с ними все равно что нищий солдат рядом с высокородным рыцарем. А уж городской рынок, мимо которого ты проезжал… Ярмарка в Ротхаузене, которая раньше казалась тебе средоточием богатств, теперь поблекла. стала чем-то простеньким и скучным.
Откровенно говоря, и ты сам выглядел непрезентабельно, как ворон среди зябликов. Городской нобилитет блистал парчой и дорогим шитьем, золотыми украшениями и пышными буффами, дамы были одеты в пышные тяжелые платья и прикрывались зонтиками от скупого осеннего солнца. Даже простецы, и те были одеты куда более опрятно и нарядно, чем деревенские: все-таки житье в городе, как ты понял, куда роскошнее, чем даже в недалеких поселениях.
Прибыв в «Лису и Гусь», и пообщавшись с новым слугой, ты спустя три минуты его попросту выгнал: пьяненький потасканный мужичок с лицом прощелыги, одетый в мятую камизу со следами частых возлияний был явно не тем, на кого можно рассчитывать. К тому же этот «нульнец», как оказалось, в городе жил всего месяц как, до этого подвизаясь половым в каком-то кабаке на тракте в Аверланд. Теперь тебе предстояло нелегкое дело, самостоятельно выбрать себе прислугу, а заодно и жилье.
…В Университет ты, в итоге, поступил: на платный, конечно, хотя после экзаменов был вымотанный сильнее, чем после тяжелой тренировки или боя. Как выяснилось, особого расписания занятий нет: в лекториумах те или иные преподаватели читали лекции, дискутировали с пришедшими студентами, разбирали те или иные примеры из книг, или из жизни. Проблема была в том, что лекции могли вестись одновременно, а разделяться на две-три части ни ты, ни кто-либо другой, не умел. Так что предстояло крепко думать, что ты хочешь изучать и чем планируешь заниматься в будущем, если не хочешь стать «вечным студентом» из тех, кто и в сорок лет не определился, что их привлекает.
А еще вскоре, после первых пробных лекций, выяснилось, что большинство твоих сокурсников свято уверено, что жизнь ученика Университета обязана включать в себя пьянки и гулянки до ночи: стараниями тех, кто провел в стенах обители знаний на пару лет больше, вы стали полупринудительно-полудобровольно таскаться на такие внеклассные мероприятия. На одной из таких посиделок ты услыхал краем уха, что через пару стульев от тебя сидит никто иной, как Леос фон Либвиц, тот самый, кого ты в своем далеком детстве победил. Правда, теперь юноша совсем не походил на того рыхлого слабенького мальчика: ты увидел невысокого жилистого парня с твердо поджатыми губами и стальным взглядом светлых глаз. Возможно, стоило пообщаться с ним и припомнить первое знакомство?