Все шло своим весьма положительным чередом, хотя, как мне показалось, верховная рамонитка начала хмуриться. С другой стороны, а кто бы не начал мрачнеть, узнав, что одна из Богинь фактически оказалась в плену у косматых? Я бы и сама стала, как грозовая туча, и, не дослушав, отправила бы ближайший отряд в погоню за пленителями. А Командора – молодец, умеет держать себя в руках и сначала анализировать ситуацию, а потом уже действовать оптимальным образом! У меня бы так не вышло – так что есть, чему поучиться у старших. Ведь, в конце концов, командора старше меня раза в три, а опытнее так вообще бессчетно: выглядело бы странным, если бы соплячка вроде меня была такой же рассудительной, не так ли?
А потом на меня рявкнули так, что все мысли из головы как ветром сдуло. Дернувшись, я выпрямилась по струнке, вытянув руки вдоль туловища, по-уставному подняв подбородок на два пальца от земли и начав пожирать глазами источник начальственного рыка, которым оказалась та самая спутница главной храмовницы. А та – мамочки родные! – начала меня разносить да чехвостить в хвост и в гриву так, как я давненько не слыхала: только после особо эпичных провалов вроде того, как уронила случайно донесение от старшей патруля в ручей, или еще в годы учебы, проиграв в кости, заявилась на утреннее построение, «одетая» только в рыболовную сеть, в ячейки которой вплела нежность синего вьюнка и яркость красной калины.
А самое паршивое, что «цукали» меня за дело. Про нежности и говорить нечего – обмишулилась, как малолетка, иначе и не скажешь, даже оправдаться нечем. А про прочее – ну да, не по рангу мне предлагать старшим то, что они и без меня знают, и никакая встреча с мамой Аэлис здесь не оправдание. По правильному надо было просто доложиться – эту часть я исполнила на отлично! – а потом молчать в тряпочку, не испытывая терпение рамониток совершенно не нужными им рассуждениями. В общем, язык мой – враг мой, и я, начав за здравие, кончила за упокой, не заткнувшись своевременно: все в своем репертуаре. Браво-браво, милая рядовая Сита, теперь в глазах признанной Героини Купола ты – идиотка.
Идиотка идиоткой, но я все-таки совсем уж дурой не была, и поэтому держала рот на замке, пока помощница Командоры трясла меня, как грушу, и заодно тянула жилы страшными, болезненными словами о жутком количестве павших сестер – мысль, которую я предпочитала от себя гнать в надежде, что хотя бы мои девоньки-сослуживицы не пострадали. Сейчас даже «виновата, сестра командир!», и «так точно вижу, так точно, понимаю!» лучше не говорить – во избежание дальнейших неприятностей, наверняка весьма весомых. Так что я предпочла просто кивать и не провоцировать женщину с замашками армейской десятницы: смысл выкаблучиваться, когда унтер тебя за дело пропесочивает?
Сил моих не болтать хватило ровно до того момента, пока ученая сестра Иоланда с уверенностью профессионального целителя не заявила, что я… умерла! Удержаться от того, чтобы не вытаращиться на нее, как баран на новые ворота, я просто не могла: все мое естество вопило против признания меня воскрешенной покойницей. Одно дело, когда это говорит мама, и это останется только между нами двумя, и совершенно другое, когда все будут знать, что Росита вернулась с того света: не лучшая перспектива, верно? Передернув плечами от побежавшего по порогам позвоночника холодного пота, я собиралась переспросить, уверена ли матушка в своих словах, но меня опередила Командора.
Дождавшись, когда сестра Кира популярно объяснит – хорошо хоть без классических десятницких оборотов вроде «ужи гемморойные», «гамадрильши криворукие» и тому подобное! – что доклад я сделала избыточным, Самина уточнила главное – для меня, по крайней мере. Заодно гона поинтересовалась об иных осведомленных лицах: ну, то есть, поверила в сказанное мной от слова до слова, и боится, равно как и я сама, что эта новость дурно повлияет на других сестер в частности и безопасность Купола в целом. Какая все-таки умная женщина, все сразу смекнула, единственная, кто меня поняла так, как надо!
Стоя, как по команде «смирно», я доложилась, стараясь сделать голос, так и норовящий дать петуха, сдержанным и четким:
- Помимо присутствующих здесь осведомлены сестры-лекарки, приведшие меня в сознание: Элисса и Милана. Потенциально, если переданная весть успела дойти, старшая гарнизона «Лощины» Жанетт или десятница Мириам. Больше имеющих данную информацию быть не должно.
Кошусь на сестренку, чувствуя, как сердце щемит от любви и нежности за мой маленький, гордый и сильный цветочек, готовый защитить и помочь своей младшенькой. Но ни словом, ни делом свои чувства не выражаю – только не сейчас, только не тогда, когда пошел конструктив. Только смотрю вопросительно на Командору: показывать ли шрам, как предлагает Бьё, или не заниматься самодеятельностью.