Она смотрит в спину уходящей воительнице, на мгновение щурясь от света за её силуэтом, а уж затем переводит взгляд обратно на Роситу, приступая к осмотру. Как Иоланда предполагала, воркование со стороны девушки — правда не той, которую она спросила, но да будет — начинается практически сразу. Оно не действует раздражающе или отвлекающе: в конце концов, если бы это было важно для самой служительницы, она не стала бы пытаться найти диалог с молодежью, а то и вовсе попросила бы их обеих помолчать.
— Молодые совсем, — кивает она сама себе в размышлениях, произнося очевидное вслух. Хотя, когда Иоланда сама была такого же возраста, то считала от обратного. Да, возможно, у неё не было такого же опыта, как у старших и всё же девушкой Ио считала себя самодостаточной и взрослой, готовой брать такую же ответственность, как и люди вдвое, а то и втрое старше её самой.
Не то, чтобы так думали вокруг неё, но и не запрещали.
— Солдатка, значит, и бардесса, — она усмехается себе под нос каким-то своим мыслям вновь, правда, улыбка с её лица быстро спадает — это Иоланда доходит до шеи девушки, замедлившись. Сказала бы, что чертовщина какая-то, да совсем не об этом была речь: магия да и только.
А что это, Рамона, иначе? Иоланда, конечно, большую часть своей жизни наслаждалась перекладыванием бумажек из стороны в сторону, но это не означало, что она вовсе была обделена картинами в своей голове ужасных смертей сестёр или, наоборот, косматых. Да и историй наслушалась явно с горсть, чтобы понимать, что здесь к чему. Иоланда настолько погружается в необходимость подтвердить всё, хватаясь и за одежду Роситы, и вновь осматривая её спину, шею и грудь, что не сразу обращает внимание, что вторая девушка стоит рядом бледнее луны вот-вот готовая подкоситься.
Замечает, впрочем, и тут же делает шаг в сторону, несколько раз кивая головой на желание солдатки успокоить Бьянку:
— Присядь, действительно. На, — она похлопывает себя сначала по поясу, стягивая оттуда бурдюк, а затем, тряхнув своей юбкой из стороны в сторону, выуживает сверток из кармана, — там вода. И дольки поешь, они внутри, — предотвращая нежелание пойти ей на встречу, она добавляет, осторожно тряхнув молодую за плечико, — знаю что тяжко и не хочется, но надо. Ты тоже поешь, — она едва заметно морщит нос, — алкоголь — это неплохо, но начнём с чего попроще.
Наконец, осмотревшись, Иоланда делает полшага назад, складывая руки на груди. Она поворачивает голову на Элиссу и хмурит взгляд ещё сильнее. Иола не сомневается, что первоначальный осмотр, который провели сёстры, сбил их столку точно так же, как и жрицу. Со знанием дела или нет, с верой в слова девочки — это не имело никакого значения, потому что не каждый увидишь то, с чем столкнулась Росита.
Солдатка из Вересковой Лощины точно была мертва: люди попросту не выживают после такого! Невозможно! А а теперь вот — целехонькая да разве что со шрамами, что является её меньшей проблемой.
— Что же, — после небольшой паузы произносит Иоланда, переводя свой взгляд обратно на Роситу, — ты действительно не умираешь. Больше. Не пойми меня неправильно, но я видела и знаю многое, но с таким... своими глазами встречаюсь впервые. Что, впрочем, не означает, что я тебе не верю, — Ио сжимает губы вместе, постучав пальцами по сжатым на груди локтям. Чуть тише она добавляет, — совсем даже... наоборот.
Понимая, что им никуда не дёрнуться сию секунду так или иначе: теперь нужно дождаться или коллегу Элиссы с ответом о начальницы Искры, либо возвращения самой Командоры — может, стоит, отправиться обратно на место, где они разошлись, так сказать, пойти им на встречу? Иола делает ещё несколько шагов прочь, а нащупав спиной стол, по итогу, облокачивается на него, так и держа руки на груди.
— Вот только вопросов у меня меньше не стало. Понимаете... — Иола на мгновение теряется, поднимает голову вверх к висящей над головами лампочке, продолжая говорить, — вам придётся потерпеть мои размышления вслух. Могущество, которым наделена Аэлис — всем ведь известно, насколько это правда даже без преувеличений для красивого слова. Ты говоришь, она была вся в крови и ранена? При этом, ей нужно было передать с тобой какую-то весть? В таком случае, возможно одни из последних своих сил она вкладывала в то, чтобы помочь тебе — это мы видим, раз ты находишься здесь. Однако, — выпуская локоть, Иоланда задирает палец, — получилось ли у неё сделать это полностью? Шрамы на твоём теле — прямое доказательство, что что-то пошло не так.
Она морщит нос сильнее.
— И это может быть только началом. Мы по прежнему не знаем, что произошло или происходит с Дарующей Жизнь сейчас. Всё, что я говорю, конечно, сплошные теории, но я знаю, как может быть тяжело слышать даже их: однако чтобы что-то получить, нужно ведь сначала отдать? Я имею ввиду — закон равноценного обмена никто не отменял, верно? И... — она запинается, — я не думаю, что божественное вмешательство работает как-то иначе.
Иола вздыхает, запуская руку обратно под мантию, выуживая оттуда письмо, полученное раннее. Свою задачу она попрежнему намерена выполнить, но даже её последняя мысль... по шее женщины роем пролетают неприятные мурашки — это ведь работает и в их сторону. Что, если у Культа действительно получится обуздать неведомую силу и, главное, означает ли это, что у них есть что-то — или будет — настолько мощное и стоящее, что может стать ценой?