Добрые лекарки, послушав меня, благополучно переложили тяжесть размышлений на третью свою товарку: та, видимо, пользовалась большим уважением, или во внутренней иерархии была старше. Классический армейский принцип свались всю головную боль на командиршу – «пусть лошадь думает, у ей башка большая». Все знакомо до зубовного скрежета и, наверное, неплохо: легче убедить одну женщину, чем трех сразу. Тем более что названная «ученой сестрой Иоландой», вроде как, не собирается рубить с плеча и признавать мой рассказ бредом воспаленного разума – и то хлеб.
Рассуждая о ситуации, бабушка между делом цукнула Бьё за ее резкость: и, положа руку на сердце, была права – моя любовь и вправду показала коготки, готовая сцепиться с любым в мою защиту. Это, конечно, было преждевременно, но, прости Богини, в текущей ситуации оправданно. Дэвы знают, как я бы себя вела, если бы на моем месте оказалась Бьянка, но уж точно бы не сидела на попе ровно и молчаливо выслушивала мнение посторонних сестер.
Накрыв своей ладонью теплую ладошку сестренки и чуть сжав пальчики, я продолжила молчаливо слушать Иоланду, кивнув, когда та попросила уведомит Жаннет. Зная свою командующую, я могу не сомневаться, что та оставит мои слова без внимания. Хотя для начала так пропесочит за смерть, что потом неделю стыдно товаркам в глаза смотреть будет. Ну и ладно: ради дела можно и потерпеть, к тому же сама виновата: не отследила, не парировала, не предвидела.
Сочтя, что одной шейкой дело вряд ли ограничится, я не без помощи Бьянки развязала ворот нижней белой рубахи, насквозь пропитавшейся уже высохшим потом и кровью. У одной меня это бы вряд ли получилось так ловко: пальцы подрагивали, а окровавленную ткань иногда приходилось просто отдирать от кожи, что заставляло меня кривиться от болезненных ощущений. И все же аккуратные прикосновения сестренки, запах ее волос снова настроили меня на совершенно иной лад, и снова захотелось забыть обо всем и забыться в ее ласковых и заботливых руках. Но нельзя, нельзя – делу время, и оно еще не истекло.
- Смотрите, матушка. – я задрала горло, подставляя рану осмотру. – Уж не знаю, насколько там все плохо было, но сейчас я чувствую себя здоровой и… - я хотела сказать привычное «полной сил», но смекнула, что звучать это будет совершенно по-идиотски: сил во мне было немногим больше, чем в новорожденном котенке, - …и готовой исполнить свой долг.
А так, - снова научившись говорить, я никак не могла замолчать, - двадцать одна весна нам, Ладины мы дочки. – помолчав пару ударов сердца, уточнила, предвосхищая вопрос, ответ на который я уже, собственно, в предыдущей речи дала. Искры мы. Я – Росита, солдатка из гарнизона Вересковой Лощины, а это, - я кивнула по-прежнему запрокинутой головой, - моя сестра Бьянка, бардесса и мастерица по иллюзиям. Она мое тело и нашла, и спасла, сюда дотащив. Вы не злитесь на нее за слова резкие, как лист падуба – она за меня волнуется просто, боялась, - я замялась, слюну сглотнув, - что потеряла меня. Так-то Бьянка – девушка вежливая, воспитанная, не то, что я со своей прямотой солдатской…
Тем не менее, матушка Иоланда, - продолжила вещать я, - все, что я говорила – чистая правда. Вы видите, видите по ране? Кто еще, кроме Аэлис, мог такое сотворить? А учитывая, что сделали с ней бородатые, где это она еще могла сделать, кроме как за гранью яви? Прошу вас, матушка, передайте мои слова Командоре, а еще лучше – помогите мне до нее добраться!