Пробежавшись еще раз по тексту глазами, Иоланда решила обратить внимание не на саму историю с дэвом, не на то, что же хотел сказать автор письма своему ученику, а на форму, в которую он облек свои слова.
Упоминание открытым текстом в непочтительном тоне Отцов-Надзирателей - жуткой карательной структуры Культа, наводящей ужас на всю Понтию - казалось, убеждало в том, что переписка идет между людьми из самых высоких кругов. Иоланде приходилось читать рассказы беженок, чудом вырвавшихся из лап этих изуверов и нашедших приют под Куполом, однако ей было известно так же, что эти самые Надзиратели представляют существенную угрозу и для самих митрианских жрецов. Периодически внутри иерархии Культа случались жестокие чистки, в ходе которых одна группировка пожирала другую, а также массу простых клириков, поэтому животный ужас перед карателями разделяли почти все митриане. Почти. Человек, отзывающийся об Отцах-Надзирателях как о безграмотных деревенщинах и тупых костоломах, явно не испытывал перед ними никакого страха.
Однако в этих фразах Ио виделось нечто откровенно нарочитое, будто специально бьющее в глаза - для приватного письма. Когда же речь заходит о дэве и великом деле, за которое взялись великие люди - тут Климент словно начинает стесняться в выражениях, будто прекрасно понимая, что его слова все-таки прочтут посторонние, а в конце и вовсе переходит на некий шифр, ключом к которому служат общие воспоминания - неразгадываемый код для двоих. Он будто отчаянно пытается предупредить ученика, что дело-то на самом деле насквозь гнилое и грозящее гибелью - но может это сказать лишь в достаточно туманных выражениях...
Знания Киры о дэвах были, мягко говоря, неполными. И тому имелась веская причина: не только она лично, но и остальные храмовницы не сталкивались с порождениями Хаоса уже, наверное, лет восемьдесят. В материальном мире, как она знала, эти чудовища проявляют себя, в основном вселяясь в поддавшихся их влиянию смертных, наделяя их невероятными силами и сводя с ума - вроде так. Но происходит это крайне редко, и случается в основном с людьми совершенно отчаявшимися и находящимися без того на грани. В землях под властью косматых обвинения в служении дэвам или одержимости, судя по тому, что говорили в Храме, являются чаще всего родом пропаганды - так, служители двух самых влиятельных религий в известном мире, митриане и зиядиты, столетиями обвиняют друг друга в дэвопоклонничестве. И, разумеется, Отцы-Надзиратели в странах Понтии уничтожают врагов - Культа или своих личных - чаще всего по этим мотивам.
Что касается Купола... В давние времена бывали случаи, когда женщины обезумевшие, одержимые нечистыми духами, приходили в Закуполье - и случались истории жуткие и кровавые. Для служительниц Рамоны, тех, первых, что созидали Храм на заре истории Сестер, это было существенной проблемой. Однако в какой-то момент, по непонятной причине, одержимые среди беженок совершенно перестали появляться. Как будто окрестности Купола перестали быть для них чем-то привлекательными. Говорили о том, что это Богинь боятся мерзкие твари, что близость Купола действует на них угнетающе... Наверное, так оно и есть. К тому времени, как Кира приняла свою присягу, сестры, вживую сталкивавшиеся с дэвьей одержимостью, уже ушли на заслуженный покой - а сейчас, наверное, уже и не осталось живых свидетельниц тех времен.
Хмуро выслушавшая до конца перевод Иоланды, Самина прокомментировала:
- Хорошо. В смысле, хорошо, что мы знаем, с чем можем столкнуться и в каком направлении думать. А так дерьмово вообще-то. Косматые, конечно, не лучше дэвов, но от косматых хотя бы знаешь, чего ожидать. В любом случае, если кто и может почуять отродья Хаоса и выйти на их след - так это мы с тобой, Кира.
Храмовница поняла, что подразумевает Командора. Пусть она никогда в глаза не видела дэвов, однако была обучена, как и все воительницы Рамоны, входить в особое состояние сознания, позволяющее выслеживать как одержимых, так и живых мертвецов, если таковые вдруг появятся на границах владений Сестер. Сработает ли этот навык так, как нужно - Кира пока не знала, однако проверить где-то в знаковых местах определенно стоило.
- Улики, сестра Самина, - осторожно напомнила Амира о сундучке с собранными ею предметами, который также можно было исследовать божественным чувством храмовниц.
- Ты еще здесь? - спросила с оттенком удивления Самина, и ее помощница, прекрасно ориентирующаяся в переменах настроения Командоры, незамедлительно отозвалась:
- Уже нет, - и поспешила ретироваться за трофеями, столь необдуманно отправленными в штабную палатку.
Проводив Амиру взглядом, Самина сказала:
- Подождем пока здесь, нужно будет проверить вещи митриан. А затем - придется возвращаться к холму. Понюхать, так сказать. Только придется быть осторожнее, Кира, если дэвы и в самом деле там хорошо наследили - нас с тобой может вывернуть с непривычки... Ладно, разберемся. Что касается тебя, ученая сестра - ты определенно пригодишься в этом расследовании. Так что, если имеешь какие соображения - прошу, мы тебя с интересом выслушаем.
По голосу Командоры было сложно догадаться, но, кажется, Иоландой она была вполне довольна.
***
Услышав слово "Искра", Элисса поморщилась, будто прожевала добрый пучок щавелевых листьев.
- В смысле - Искра? - не поняла Милана.
- Так называют тех, кто считает себя дочерьми Аэлис, - объяснила Элисса.
- В смысле - дочерьми? - продолжала не понимать Милана: все-таки подобные Росите и Бьянке девушки были явлением довольно редким.
- Я тебе потом расскажу, - таким тоном мама пытается перенести разговор с маленькой дочкой, услышавшей где-то "взрослые" слова и приходящей с вопросом: "Мама, а как можно прыгнуть на пальчики? Они же сломаются?" - Ладно, будем с нашими головняками по очереди разбираться. Давай-ка мне пока бурую соль.
Перед тем, как откупорить пузырек с неким порошком, Элисса плотно обмотала лицо косынкой, затем вытряхнула на смоченную предварительно корпию несколько крупинок (от которых тут же потянулась струйка дыма), и поднесла эту самую бурую соль к носу неподвижной Роситы.
С первым же вдохом Искра сначала захотела выблевать легкие. Затем - высморкать мозг. Потом ей показалось, что вместе со слезами растворяются и вытекают ее собственные глаза. Ощущение, будто тебе залили в носоглотку раскаленный металл вперемешку с кислотой. Она слышала о подобных снадобьях, гарантированно ставящих на ноги находящихся глубоко без сознания воительниц. На солдатском жаргоне эта штука называлась, кажется, "в ухо с правой", ибо зачастую первым же побуждением ожившей пациентки было зарядить своей спасительнице по щщам. Неудивительно, что имеющая боевой опыт Элисса рефлекторно отпрянула в сторону, дабы не попасть под горячую руку. Вот только... не подействовало. И это шокировало старую следопытку еще сильнее, чем первое обследование Роситы.
- Опять не поняла, - проговорила она.
- Может, протухла, соль-то? - предположила Милана.
- Сказала бы я, что у тебя протухло, - с неожиданной злобой отозвалась Элисса. - Еще раз!
Новый кусочек корпии смачивается спиртосодержащей жидкостью, количество крупинок, насыпанных на нее, оказывается вдвое больше прежнего, от поднявшегося дымка режет очи у самой старушки, и она снова пробует привести в сознание бедную Искру - едва отдышавшуюся и отошедшую после предыдущего вдоха. Росита страшно кашляет, сгибается на походной кровати пополам, широко распахнув залитые слезами глаза... и только после этого понимает, что произошло.
Она снова контролирует свое тело.