- Больно... - невидящий взгляд Аэлис скользит в пространстве, не упираясь ни во что конкретное, и Дарующая жизнь совершенно не реагирует на слова Роситы. Заветная тайная полянка близняшек будто расплывается, оставаясь в то же время достаточно реальной и осязаемой - во всяком случае, тем боком, которым Росита все еще касается земли. И тут выражение лица мамы-богини меняется на удивленно-встревоженное:
- Вы куда... вы куда меня тянете?! Вы кто та... - она захлебывается кровью, которая начинает не просто литься из раны - бить струйкой прямо в руку потрясенной Росите, и образ Аэлис перед глазами ее Искры истаивает, словно сон внутри сна, заставляя ее снова терять остатки памяти и собственной личности...
***
По дороге к Виа Ильдеци движутся трое - тучный и плешивый сорокалетний жрец Митриоса в скверно сидящей кольчуге, прислужник Культа, подбирающий на бегу полы длинной рясы, и навьюченный мул. Точнее, "движутся" можно сказать лишь про двоих из компании - жрец неудобно сидит на покрытой лишь чепраком спине животного, упираясь ногами во вьюки, и бедному четвероногому очевидно не нравятся эти дополнительные двести с лишком фунтов на спине. Осел, пожалуй, встал бы намертво при подобной нагрузке, однако лошадиное наследие дает полукровке необходимую покорность для того, чтобы, спотыкаясь и пуская пену, двигаться вперед, пока столь же запыхавшийся прислужник хлещет по крупу, пытаясь одновременно не запутаться в собственном одеянии.
- Быстрее, кретин! - как ни устали мул и прислужник, но самая красная рожа, самые налитые кровью глаза, самое дикое выражение лица среди всех троих именно у толстяка-жреца, плюющегося фразами на мидгалльском. - Стегай эту тварь! Не отставай! Если сельди догонят нас - они скормят тебе твои собственные яйца! И всё окажется зря! Всё!
- Отец Флориан, - задыхающимся голосом жалобно произносит прислужник. - Ноги отнимаются... не могу больше...
- Так подыхай тогда, болван! - жрец пытается хлестать мула сам, по холке и крупу, тот начинает метаться, прихрамывающий сзади прислужник пытается направить его вперед, так процессия продвигается еще на несколько сотен футов, пока их не останавливает насмешливый оклик на мидгардском:
- Притормози-ка, святой отец, жопу натрешь.
Усмехаются появившиеся будто из ниоткуда вооруженные арбалетами и клинками мужчины в яркой одежде всех цветов радуги: кислотно-зеленые куртки с широкими рукавами, голубые штаны, малиновые береты - воплощение безвкусицы и уродства. Контрастируют с попугайскими цветами лишь черные ленты на рукавах. По повадкам и говору похожи на наемников. Во всяком случае, на челядь какого-нибудь феодала или ополченцев они смахивают куда меньше.
На мгновение жрец теряется, растерянно осматриваясь, прислужник судорожно всхлипывает, едва не врезавшись в круп мула. Всего вояк пятеро. Арбалеты трое из них держат у ноги, разряженными, четвертый поигрывает однолезвийным кордом, зато последний со взведенным болтом направляет оружие как бы чуть в сторону от товарищей и митрианских клириков - впрочем, поза показывает его боеготовность.
- Ааа, солдаты? Солдаты, вы должны сопроводить нас в Хаакен, к пресви...
- Мы не солдаты тебе, мразь долгополая, - холодно прерывает жреца один из наемников, тот самый, с кордом, тридцатилетний широкоплечий шатен с клиновидной бородкой и небольшим шрамом под левым глазом. Мы - вольные ландскнехты Черной Банды, и подчиняемся только своему оберсту и гауптманнам. А гауптманнов и оберста сегодня не стало. Не стало по вашей милости, твари поганые. Столько парней положили ни за грош...
В глазах жреца мелькает понимание того, в какую же ситуацию он попал. Воины, которых служитель Культа воспринимал как покорных псов, наверное, и бывшие такими до сегодняшнего сражения, пока им исправно платили по счету и обещали богатую добычу, сейчас выглядели голодными волками. И волки эти учуяли поживу. Взгляды двух мужчин сошлись, они поняли друг друга, так что вопрос состоял теперь в том, кто быстрее...
Шатен бросился наземь как раз в тот момент, когда из вскинутой руки жреца вырвалась вспышка света, прошедшая мимо цели и попавшая в стоявшего позади низкорослого рыжего наемника, что завопил от боли, выронив оружие и пытаясь потушить охватившее его невидимое пламя. Вовремя среагировал державшийся наготове здоровяк-блондин, моментально вскинув арбалет и разрядив его жрецу прямо в середину груди. Тяжелый болт, который при должной удаче насквозь прошивал рыцаря в латном доспехе, буквально вышиб тушу клирика из седла, заставив мула испуганно зареветь и взбрыкнуть.
- Не надо! - послушник инстинктивно бросается на колени, чем лишь облегчает работу для мечей ландскнехтов. Все заканчивается в считанные секунды. Матерится и богохульствует, сидя на земле, порядком осмаленный божественным огнем рыжий детина, кто-то удерживает мула, скидывая наземь вьюки, кто-то обшаривает труп жреца - и грабеж идет так слаженно и отработанно, словно и это ландкнехты тренировали годами наряду с приемами стрельбы и строевого боя...
- Что дальше, Гуннар? - спрашивает по-мидгардски шатена удачливый арбалетчик.
- Дальше? Дальше начнется охота там, вверх по дороге. Тех, кто побежит сейчас в Ильдецию, будут травить как зверье. Местные бароны со всей челядью, а может даже и вилланам разрешат попробовать кровушки... Мы же, когда сюда шли, ни в чем себе не отказывали. Помните ту деревушку, на границе Тарзаса? Так что теперь, без защиты короля и Культа, мы для них тоже... законная добыча. Может, местные и договорятся как-нибудь, но нам на севере точно смерть.
- О, гляди, мужики! Сундучок-то какой украшенный! И тяжелый. Точно с золотом, а то и с каменьями. Ключа не видели на туше? Ничего, сейчас я его... - один из мародеров прикладывается топориком к извлеченному из вьюка деревянному ларцу, намереваясь его взломать, но Гуннар останавливает его резким окриком:
- Стой, придурок! Ты что, про магические ловушки церковников не слышал? Мы тут все костей не соберем! - белобрысый великан в этот момент подходит, хватая за ворот незадачливого взломщика, и отшвыривает от ларца подальше.
- Наш единственный шанс вылезти из этой жопы живыми - отправиться на юг, к Массини. Туда вести о наших подвигах дойдут еще не скоро. Идти придется по ночам, как по вражеской территории. Ни с кем не связываться, ни к кому не прибиваться. Мы здесь сами по себе. Пока нужно найти место, чтобы отсидеться и отдохнуть дотемна...
- А с ларцом что делать? - спрашивает белобрысый великан.
- Возьмем с собой, - чуть помедлив, отвечает Гуннар. - В Массини хватает умельцев, которые смогут его вскрыть. Мула тоже прихватите - хоть на мясо пойдет, если по лесу с ним тащиться морока будет...
***
Росита вновь обретает свою личность - здесь, на полянке, лежа рядом с обнаженной Аэлис. Взгляд Дарующей Жизнь вновь становится осмысленным, она с удивлением смотрит на юную Искру - уже, очевидно, видя ее и понимая, кто перед ней.
- Росита? - только две женщины под Куполом уверенно различали близняшек. - Ты? Что случи... О нет.
Она садится, не обращая внимания на обильно стекающую по груди и животу кровь.
- Значит, ты погибла. Как и многие другие. Но почему именно ты оказалась здесь? Эта мерзость... она поймала меня, и должна была также взять в плен Рамону. Похоже... все дело в крови. Моя кровь в твоих жилах. Прости, Сита... - воительница видит, как по щекам ее Богини катятся абсолютно человеческие слезы.