За четверть века до...
- Эх! Полно вам, девчата, горе горевать!
Лучше бородатым головы сымать!
Головы сымать, эх, да на кол бы сажать,
Чтобы знали, гады, как нас воевать!
Четверка послушниц-первогодок под руководством молодой наставницы направлялась к тренировочной площадке мимо храмовой библиотеки, отчаянно стараясь выводить бравурную строевую песню как можно бодрее и разухабистее, однако получалось... Да плохо получалось, прямо скажем. Как будто маленькие рысята, подражая матери, пытаются рычать в полный голос, а получается лишь писк и шипение. С другой стороны - самим отроковицам, очевидно, пока все нравилось. Нравилось чеканить шаг, широко отмахивая правой рукой и придерживая левой деревянный меч у пояса. Нравилось горланить не в лад песню, на которую пока что не хватало дыхания. Наверняка и сами они себе в этот момент нравились. Кира знала - она сама такой была меньше десяти лет назад. Первый год послушничества, пока все в новинку и в охотку, и ноги еще ни разу не сбиты, и глотки не посажены...
Наставница Динара, проходя мимо Киры, отсалютовала ей, само собой, по всем правилам (при молодых-то), однако незаметно для послушниц высунула язык набок и закатила глаза, изображая повешенную: дескать, что за салажата пошли, мрак и ужас, мы ж такими не были, и в ногу шли с первого дня, и пели так, что заслушаешься. Мелкие тоже засмотрелись на рослую храмовницу с небольшим букетиком в руках, в очередной раз сбившись с ноги, благо двадцатидвухлетняя паладинка обладала и красотой, и определенной репутацией среди рамониток: героиню недавнего штурма замка Ойль знали теперь в лицо далеко за пределами Храма.
Собственно, ничего особо героического в тот день не произошло: после того, как превратившийся в оборотня барон Гийом-Понс устроил в замке резню и сбежал в леса, судьба феода, и так уже усохшего из-за расширения Купола, была решена. Засевшие там остатки челяди, возможно, и сами бы разбежались в скором времени, однако Совет Старших принял решение очистить его, чтобы без помех и как можно скорее взять под контроль деревни на востоке бывших владений Ойлей. Будь за стенами приличный гарнизон с грамотным командованием - замок, скорее всего, взяли бы в правильную осаду, но тот факт, что его защитники после бегства своего обезумевшего сеньора были совершенно деморализованы, делал возможным дерзкий план быстрого ночного штурма.
К работе над планом привлекли бардесс Коллежа, владевших магией странной природы, которой Богини не наделили своих учениц. Смешанный отряд воительниц под чарами невидимости подобрался к самому барбакану, одна из последовательниц Анаэрины сотворила заклинание тишины где-то наверху, между зубьев станы, и забросила туда кошку, которая, как и планировалась, зацепившись, не издала ни звука. По очереди девушки забирались наверх, однако попытка скрытно вырезать стражу не удалась, была поднята тревога, и легковооруженным воительницам пришлось бы туго, если бы не бросившаяся со всей рамонитской яростью вперед Кира. Именно благодаря ее щедро сеющему смерть в рядах косматых двуручному мечу взять ворота удалось без потерь, а дальше бой превратился по сути в резню. Кира ту ночь запомнила как нечто похожее на игру в салки, когда ты догоняешь очередного показавшего тебе спину бородача, сбиваешь его с ног и пришпиливаешь к земле, чтобы приняться за следующего труса. Воевать таким манером оказалось на удивление легко, даже скучно, но после боя девушка была, разумеется, отмечена как отличившаяся и получила свою минуту славы, когда представительница Совета Старших обняла ее перед строем.
Часть захваченных в замке сокровищ выделили в качестве награды участницам штурма - золото и серебро не имели большой ценности под Куполом, однако из них можно было изготовить украшения для себя и своих любимых. Кире предложили сделать массивную золотую серьгу - это был относительно новый обычай, такие серьги носили пролившие кровь косматых, и размеры их были прямо пропорциональны числу убитых, однако храмовница со смехом отказалась: в ее мечтах и планах количество зарубленных мужиков оказывалось таким, что вскоре придется носить в ухе золотую бляху размером с тарелку. Вместо этого она взяла себе несколько серебряных монеток для подарка Иоланде. Говорят, во внешнем мире золото стоит раз в десять дороже, но золото шикарно смотрится на смуглокожих девушках, особенно текрурийках, конечно же. Ио, с ее холодной северной красотой, серебро подходит гораздо больше.
И сегодня, погожим июньским днем, у стоящей возле дверей храмовой библиотеки паладинки в кармане находилась коробочка с серебряным кулоном на цепочке - не просто куском металла, а подарком с секретом. Под Куполом была всего одна мастерица, способная изготовить подобное, и Кире пришлось списать все свои боевые дни, да еще ждать пару месяцев, но результат не заставлял жалеть. Ее возлюбленная получит достойное своей красоты украшение, а внутри хитрого медальона скрывается записка с самыми важными словами, которые Кира боялась не суметь произнести вслух. В конце концов, их отношениям давно пора переходить на новый уровень: теперь паладинка чувствовала себя достаточно взрослой и зрелой для этого. Рейдов и боев предстоит в будущем еще немало, мерзкие космачи продолжают строить козни и покушаться на владения Сестер, так что Кире просто жизненно необходим крепкий и надежный тыл, свой персональный Купол, где можно отдохнуть душой после жестоких сражений. Милая Ио, правда, иногда вредничает и спорит по этому поводу, но дело это вполне поправимое - рано или поздно она поймет, что по-настоящему важно для них обеих. Лучше, конечно, рано - и об этом Кира тоже планировала поговорить, после того как вручит кулон, само собой.
Мысленно повторяя первые слова, которые она скажет, раскрыв коробочку перед Иоландой, Кира улыбнулась в предвкушении реакции любимой.
***
Иоланда в этот день совершенно не ожидала визита Киры, и была поглощена важным заданием, над которым билась уже пару месяцев: составлением пособия по норгардскому диалекту мидгардского языка. И средства для этого дела были крайне скудными: под Куполом было всего три настоящих уроженки тех мест, причем две из них попали к Сестрам еще в отрочестве и почти забыли, как говорили их предки, третьей же, пятидесятилетней крестьянке из Старой Болотины Микаэле, которую четверть века назад продали как рабыню в Мидгаллию "соплеменники" из соседней враждующей деревни, Иоланда своими расспросами успела надоесть хуже горькой редьки, и последнюю неделю она постоянно сказывается больной и просит ее не беспокоить. Так что теперь молодая жрица, пользуясь своей феноменальной и приводящей в восхищение всех подруг памятью, пыталась обобщить полученные знания в едином структурированном тексте. Она совершенно не считала свою работу бесполезной или бессмысленной: Купол в последние годы стремительно расширяется, и как знать, не подойдут ли его границы вплотную к фьордам Норгарда уже при жизни их дочерей? Тогда точно понадобятся вот эти ее исследования, и обязательно будут извлечены из соответствующей секции архива, и как знать - не вспомнят ли ее имя с благодарностью те рамонитки, что станут налаживать взаимопонимание с женщинами Севера?
Но это будет когда-нибудь, если и будет, а пока ей приходится ломать язык и голову, думая, как представить на бумаге слышащиеся одновременно смешно и чудовищно громоздкие трифтонги, как объяснить, что значение слова может радикально поменяться из-за длительности произношения всего одной гласной, как научить будущих читательниц отбрасывать то прочтение шипящих, к которому приучены все знающие "высокое" наречие мидгардского? Ио чувствовала, что ей приходится идти по пути, который наверняка уже прошли митрианские миссионеры. Слов нет, они косматые морды и гнусные твари, но добраться бы до их собственных исследований, чтобы самой не изобретать заново ни колесо, ни тележную ось. Увы - пока библиотеки, в которых наверняка хранятся нужные ей источники, находятся вне досягаемости...
- Эгей, ученый бельчонок, хорош грызть гранит наук, твоя дама сердца, между прочим, мнется за дверями, будто очередь в нужник ждет, - из размышлений Иоланду вывела работающая за соседним столом бардесса по имени Клодетт. "Работающая", впрочем, это сильно сказано. Беспокойную рыжую девицу перевели в библиотеку для копирования нужных Коллежу книг после какой-то любовной истории, когда две экзальтированные поклонницы не сумели поделить ее между собой, и предмет их страсти пришлось по обычной среди бардесс практике прятать в надежном месте, которым и оказался Храм Рамоны. Почерк у новой "коллеги" Ио оказался и в самом деле каллиграфическим, однако с усидчивостью было очень печально. Клодетт хватало максимум до обеда, после чего она уже совершенно не могла работать, начиная ерзать на стуле, отвлекаться и отвлекать окружающих, доставать всех рассказами о своей личной жизни и расспросами о чужой - в общем, вела себя как нерадивая школьница в классе без учительницы. Впрочем, совсем уж берега рыжая все-таки не теряла, так что вызывала максимум легкое раздражение, а сейчас вот и вовсе оказалась полезной: кто знает, с чем Кира ее ждет и когда бы она зашла, если бы Иоланда продолжила свои ученые занятия?
- Ох и плечистая она у тебя, однако, - продолжала тем временем бардесса. - Слушай, ты не пробовала ей на ручки запрыгнуть с разгону? Мне кажется - вообще не качнется. Я бы запры... ну-ну, иди уже, а то украдет ее кто-нибудь вместе с букетиком, пока зевать будешь...