Молодой скульптор постоял в нерешительности, и всё же начал крепить к мольберту следующие листы. Он должен был работать. Должен.
— Я оплатил ваши долги кредитору, в кабалу которого вы попали. Там в порту я увидел в вас то, что мне нужно — девушка из Серконоса, полная света и лёгкой живости. Если мне удастся передать ваш характер в камне, то это будет большая удача. Антона Соколова невозможно превзойти в живописи, но, к моему счастью, он мало внимания уделил скульптуре. Вы будете моей музой в этой победе. Хорошо, что вы понимаете всю важность.
Ещё один лист, испорченный хаотичными чёрными штрихами, упал на пол. Художник взялся за следующий.
— Ваша трагичная история придаёт шарма вашей красоте. Пожалуйста, соберите волосы, чтобы было лучше видно шею. Углы наклона головы, шеи и плеч относительно друг друга и передают настроение в позе.
Он посмотрел критично на свою рыжеволосую модель, затем отложил уголь в сторону и взял с верстака небольшой кожаный шнурок. И приблизился к Эвил. Но не для того, чтобы обнять и утешить плачущую девушку. Вместо этого он холодно протянул шнурок ей и сказал:
— Закрепите их, чтобы они не мешали, и опустите руки обратно. Ваши плечи слишком вздёрнуты.