какого беса, когда ей сообщили о смерти Ирмы она и бровью не повела?
— Хороший вопрос, и на него у меня нет ответа. Знаю лишь, что друзей у Яны не было, она была очень одинока и находилась в подвале почти постоянно. Возможно, воспринимала Ирму скорее как надзирателя, даром что не называла бабушкой, возможно, мысленно уже похоронила её, увидев, как ту ранили. В любом случае, наверняка знает лишь сама Яна, и я против того, чтобы убивать без разбора.
Если, конечно, противники не окажутся теми самыми, о ком она подумала, впервые услышав об исчезновении детей.
Хорнеферу помолчала несколько мгновений, отвлёкшись на свои мысли (и ещё на разговор Кнагла со статуей), а затем продолжила:
— Как выжила? Мне казалось, это самое очевидное: превращалась в чудище и давала себе волю. Ещё она могла применить какие-то знания из своих книг: я видела даже учебник по фортификации! И сейчас важно помочь ей не потерять себя, растворившись в монстре.
Я ведь по себе знаю, что такое утратить свою личность — этих слов очень не хватало, но произносить их упырица не рискнула. Хотя, конечно, она могла бы много рассказать о том, как вспоминала, кто смотрит на неё из зеркала, как не могла (и до сих пор не смогла) вспомнить любимую еду и вкус первого поцелуя, как узнала — не вспомнила, а узнала в развалинах своего дома — собственное имя и решила считать себя своим же двойником.
Но, пожалуй, в этой компании такие разговоры вести не стоило.