Допев, если это, конечно, можно было назвать пением, Ревдис замолкла и замерла посреди стала, широко расставив ноги и исподлобья глядя на тана Эрве Одал. Она ожидала многого: площадной брани, незамедлительного вызова, вытащенного из ножен клинка и, казалось, стиснутые зубы и ходящие желваки Хельги безмолвно свидетельствовали о правильности ее предположений. Но вот того, что воин просто развернется и отправится прочь - такого дева не ожидала. Так она и застыла, глядя в спину тана: с широко распахнутыми глазами и приоткрытым в изумлении ртом. В ее разуме никак не могло уложиться то, что оружный муж ее попросту... проигнорировал, словно не оскорбления она орала, а жужжала над ухом подобно мухе!
Несколько раз открыв и закрыв рот, как выброшенная на берег рыба, дочь Гудлейва сокрушенно покачала головой и, сгорбившись, словно под тяжелым вьюком, тяжело опустилась на полированную сотнями локтей поверхность своего импровизированного Круга - задорная ниса и горячая, бурная пляска вытянули из нее все силы. Успех в отчаянном начинании мог бы придать сил - но ставшая ответом широкая спина Хельги означала совершенный разгром. Все бесполезно, все зря. Что предпринять дальше, Ревдис не знала.
С осунувшимся от печали, посеревшим усталым лицом она невидящим взором смотрела перед собой, терпеливо ожидая развития событий. Дева не корила себя за наглые вирши - то был единственный способ помочь подруге, но сокрушалась лишь, что оказалась недостаточно талантлива и убедительна. чтобы тан, лишившись своего хваленого каменного самообладания, вызвал бы ее на бой. Но коли этого не случилось, то и не было смысла суетиться и что-либо предпринимать - оставалось только узнать, что же предпримет облаянная сторона.
Тем временем в залу уверенным шагом вошли неизвестные - хирдманны Хельги, не иначе. Подняв на приветствие исполненный густо замешанного на тоске уныния взгляд, Бабочка решила, что накаляющаяся ее усилиями обстановка - еще не повод быть невежливой, и кивнула в ответ: ответив совершенно невыразительным, тоном резко контрастировавшим с предыдущими яркими, как пламя, эмоциями:
- Прозванная Бабочкой приветствует достойных ясеней битвы, стражей Эрве Одал, чьи славные имена ей не ведомы. Да будет вашему клинку всегда сопутствовать честь и победа.
Сжав столешницу до побелевших костяшек, быстрокопейная дева перевела взгляд, в котором мелькнула тревога, на дверь, за которой скрылся тан: как и прочие, она услышала, как тот зычно зовет Хильд, и теперь, напряженная, подобно тетиве лука, ожидала развития событий. Не подложила ли она своей нисой навоза подруге? Не придется ли, забыв обо всем, вмешаться? И не ждет ли их, не приведи асы, кровопролитие с теми, кого бы она почла за честь называть друзьями?