Вождь приняла решение, и дочь Гудлейва спорить с ней не стала, ограничившись пожатием плечами. К худу ли, к добру ли, но цель выбрана, и долг девы щита – следовать за предводительницей. Легко поднявшись, воительница, не говоря дурного слова, принялась сворачивать лагерь. Следовало забросать снегом еще рдеющие угли костров, отчистить котелок, что с вечера никто не сделал, собрать все остальное. Эти дела и движения были рутинными и привычными, позволяющими не думать ни о чем, монотонно работая руками.
Вскоре небогатые пожитки были собраны, заняв место в суме за спиной, ложка отправилась за сапог, а сама дева, приготовив к возможному бою верный лук, заняла привычное место замыкающей. Там, видя спины всех остальных, Ревдис было комфортнее: никто не собьется с маршрута, никто не отстанет, никто не пропадет. Все под приглядом, всё под надзором – что может быть лучше? И пускай одним хирдманном стало меньше, отряд еще не ослаб – а нож покойного Скегги, что одинокая чайка взяла с собой, сохранит с ними и незримую поддержку пирующего уже с эйнхиреями воина.
Торя стежку шагами, периодически оглядывающаяся за спину лучница о чем-то тихо шептала, иногда указывая рукой на что-то, привлекшее ее внимание. Так прошел весь путь до фьорда, не принесший, вопреки подозрениям, никаких проблем. Остановившись на берегу, не горящая желанием покидать твердую поверхность дочь Гудлейва убрала свое верное оружие в чехол и, заложив руки за спину, неспешно осмотрелась, пройдясь по несколько шагов в обе стороны.
Узретое ее не радовало: пользуясь тем, что асы далеко, а герои кто погибли, кто защищает дома свободных людей, чудище не только устанавливало свою власть над этим кусочком Срединного Мира, но еще и нагло демонстрировало это. Там, вдали, гонористым вызовом и насмешкой над смертными бил из воды яркий пламень, наверняка способный испепелить не только хрупкую плоть, но даже сталь. Так что, сколь бы не было противным сие зримое свидетельство власти одного из детей Йормунганда, самым мудрым решением было бы не соваться туда. Но это уж как асы рассудят, и как повелит Хильд.
Проследовав вместе с отрядом на лед, Ревдис носком сапога разбросала снег, добравшись до скользкого льда. К сожалению, бескрайний искрящийся белый покров укутывал замерзшие воды, и взором проверить, сколь велика толщина промерзшего фьорда, не представлялось возможным. Кивнув мыслям своим, быстрокопейная дева негромко спросила:
- Ягоды вороньего корма не дадут нам ответа – слишком много белого пепла принесло дыхание зимы. Я полагаю, предводительница и славные мужи, простучать копьем сей слой и постараться понять, сколь глухо или звонко он отзывается, а там уже решать, стоит ли нам продлить свою тропу по прямой до черноты дальнего берега.
Хильд кивнула, соглашаясь, и Бабочка, приготовив копье, начала неспешным кошачьим шагом змейкой двигаться вперед, осторожными ударами проверяя лед. Все было чисто, удары были глухими. Удостоверившись, дева отошла еще чуть дальше, повторив проверку. И снова прежний результат. Заправив выбившуюся прядь за ухо, она проверила третью точку, отстоявшую от отряда на полсотни шагов вперед. Вновь лед отозвался глухим звуком. Сочтя, что исследованного достаточно, Гудлейва дочь вернулась к спутникам своим, степенно доложив:
- Крепок лед в местах, проверенных мной, и можно верить, что хлад столь же надежно сковал его по всему фьорду. Мы не провалимся под его толщу, а поступь наша будет смиряться снежным покровом и толщей стекла зимы. И ежели у змея этого слух не как у зайца, он поступи людской не услышит. Однако я бы взяла на себя смелость предложить идти вперед, держа дистанцию в три десятка шагов меж каждым из нас, чтобы звуки не сливались воедино, множась и расширяясь. И чтобы если мы ошиблись, - пожала она плечами, - чудище не сожрало и не утопило всех одним движением.