- Радостью сердце мое наполняют твои слова. – степенно кивнула Ревдис. – Но и осознанием, что те, кто желает навек превратить Мидгард в подобие Нифльхейма, не отступится от желания помешать искателям весны – а значит, шутки богов нас ждут впереди, там, где кроны смыкаются над головой.
Походкой легкой торя дорожку к новым спутникам своим, дева щита продолжила неспешные речи:
- Мое желание отправиться в этот путь горит столь же ярко, сколь пылало солнце домов, возле которого я узрела тебя после долгой разлуки. И твои слова вновь тверды, как корни гор – я не убоюсь навлечь на себя ни гнев отцов бесконечной зимы, ни ярость тех, кого они спустят со сворок на нас: иначе я по-прежнему сидела бы у очага и вела бы свою пряжу дальше.
Могу ли я услышать прозвания тех, о ком потомки будут слагать славные висы, восхваляя их спасением зеленых трав и теплых дней? – по-птичьи склонив голову на бок, дева обратила взор внимательный на крепких мужей: немногих славных, не убоявшихся бросить вызов самим богам.
Как же мало их, бесстрашных! Седой и крепкий муж с глазами мудрыми, что гривной со змеем гордится. Невысокий воитель с серебром мудрости в дубраве щек, чьи глаза ярчат отвагой. Могучий искатель битвы, чьи волосы длинные яснее бумаги гласят, что не знает он траура. Спокойный храбрец, что несет на плечах символ славной успешной охоты на владыку меда. Седобородый высокий сын моря и камней, чьи лета сами говорят об умениях ратных. И юный средь них молодой волк с волосами, огнем поцелованными, чей вид весь гласит об отваге в кровавых сечах. Шестеро. Лишь шестеро из тех, кто желает Вальгаллы, решились оставить покой и достойное трэллов терпенье, и бросили вызов судьбе и предвестью Рагнарека.
- Для меня будет славой быть подле подобных достойных мужей. – Фидрилди склонила пред ними главу, словно каждый был конунгом.