Хильд поднялась рано и завтракать явилась уже в длинный дом, дабы выслушать напутствия дяди, обсудить с ним путь сквозь леса и поделиться своими опасениями насчет Змея. К утру фьорд основательно растаял и покрылся змеиной черной кровью, будто пленкой. Кровь эта отравляла воду и повсюду белела всплывшая брюхом кверху мертвая рыба.
Как и прежде, неулыбчивая Хильд быстро собралась и теперь проверяла лыжи и заплечную суму. Провианта она почти не взяла, видимо, считая, что до Эрве-Ордал не проголодается, а может и знала про лес что-то, не позволяющее ей становиться устало бредущим под тяжестью своей ноши проводником.
Еще она усмехалась про себя мудрости Вождя Хельги: когда тот назвал ее путь испытанием, Хильд удивилась - эти земли они знала вдоль и поперек, какое тут испытание - знай себе, шагай по вечному льду фьорда. Вот только Черного Змея в этих землях раньше не было, да и по лесу она идти не рассчитывала. Безусловно, молчаливая Хильд никому о том не сказала и теперь стояла в ожидании последнего напутственного слова Стурсона.
До окраины леса они добрались небыстро, и впервые, казалось, улыбка коснулась бледных губ воительницы, когда она заприметила знакомую фигурку, ожидающую их, как и было договорено:
- Рада и я тебе. Мы шли неспешно, но боги более не подшучивали над нами, - сдержанно ответила Хильд и, остановившись подле девушки, повернулась, чтобы сказать своим спутникам, - это Ревдис "Бабочка", Дева Щита.
- Любой поход славен такими, как ты, Ревдис. По-прежнему желаешь ли идти с нами? Путь неблизкий и шутки богов всё злее, но ты, я знаю, не из пугливых.
Низкорослая, бледнокожая и немногословная Хильд составляла резкий контраст с боевой подругой.