— Ну ты чё! Какой идти проверять, тебя ж не пустят в девчачий туалет, — остудила Пашкин дружеский порыв Лиля. — Но вот на выходе можно покараулить.
Подумав, она тряхнула головой:
— Нет. Лучше всё-таки на танцполе подловить и отвести в сторонку. А то как-то стрёмно, когда тебя пасут на выходе из тубзика. Вроде как хотят застать врасплох, пока ты в уязвимом положении.
Сентенцию о тонкостях отношений девушка завела ещё внутри помещения, но сейчас, выйдя на свежий воздух и сладостно потянувшись, продолжила уже снаружи. Не очень-то заботясь, что ошивающаяся в курилке возле клуба публика станет невольными слушателями мини-лекции.
Кстати, на последних Лиля очень рассчитывала, не имея с собой ни зажигалки, ни спичек — раздобыть огонька, чтобы подпалить косяк.
— Но тут много нюансов, так что надо быть готовым к разным поворотам, — изрекла она со знанием дела. — Самое главное, что следует запомнить: бывшие только формально бывшие. На деле они настоящие и не прочь бы стать будущими. Но никогда в этом не признаются, конечно. Они считают, что парень сам должен догадаться, что они думают и хотят, понял? Так...
Лиля задумалась. Как бы эту всю теорию изложить постройней, чтобы в Пашкиной голове случилось озарение вместо каши? Для неё-то всё было просто и очевидно, как сложить два и два. Только Пашка не девчонка, ему такое интегралами покажется. Ох... От интенсивности мыслительного процесса Лиля даже волосы взъерошила.
— Блин, ну ты партизан! Хуже нет советовать, не зная, чего случилось, — посетовала девушка. — В общем, так. Если ты друг, ты, конечно, можешь поинтересоваться, всё ли у неё ОК и не надо ли её сопроводить до дома, если не ОК. Но надо учитывать, что она в подпитии. А девочки в подпитии могут наговорить всякого, что долго-долго копилось, но на трезвую голову не выражалось. И это, с одной стороны, хорошо. Выплеснет она всё — так хоть понятно будет, чё не так. А с другой стороны — тебе придётся выслушивать, какой ты гад. Потому что в расставаньях все всегда считают виноватой другую сторону.
После короткой паузы Лиля добавила:
— Тебя даже могут побить. Ну как побить, так, кулачками подубасить, поистерить. Но это ничё, жив будешь. Очки только береги — может смахнуть случайно. Как вариант — мне на хранение дать перед разговором.
— А второй нюанс таков, что девочка в подпитии может впасть в иллюзию, которую ты невольно создашь. Например, подумать, что раз ты подошёл и участливо интересуешься, значит, тебе не всё равно. Значит, заботишься, но уже больше, чем дружески. То есть ты тоже всё ещё неравнодушен и её не забыл. И не прочь бы возобновить отношения. Чуешь, какой капканище может тебе хвост прищемить? — воздела Лиля в небо указательный палец. — Ты, может, ни сном, ни духом, просто подошёл — а всё, поздняк, хвост уже оттяпало. Короче, ты сначала определись...
Взгляд её уже начал блуждать вокруг в поисках подходящего курильщика, у кого можно разжиться огоньком.
— Определись... что сам... Ой, Кирюша приехал! В форме! — просияла, чуть не подпрыгнув, Лиля. — Погоди, я щас. Быстренько поздороваюсь.
И она вспорхнула в сторону патрульной машины. Что поделать, в этот вечер мысль за ногами поспевала не очень. И за руками. И за всем остальным тоже. А Лиле почему-то захотелось поздороваться разом всеми частями тела.
— Как хорошо, что ты приехал!
И обдав старшего прапорщика цветочным шлейфом (хотя, скорее, вихрем) «Мадмуазель Коко», девушка обвила его шею руками и запечатлела на губах горячий поцелуй. На вкус очень напоминавший персик, щедро вымоченный в водке. И даже ножку отставила. Недавно в каком-то фильме она видела похожую сцену и так воодушевилась, что непременно задумала попробовать тоже. В общем, Кирюша появился очень кстати.
— Опять своего вырвиглазного «Беломора» накурился, — оторвавшись, констатировала Лиля, почему-то очень довольная этим фактом.