Рыбка, беспощадно вынутая из аквариума и брошенная в безводное пространство, сейчас удивительно смахивала на Принцессу. Или это Принцесса смахивала на рыбку? Как бы то ни звучало, Алеллия потеряла дар речи и беззвучно открывала и закрывала рот не находя слов возмущения. От досады она готова была заплакать. Как это не найти слов, когда они так необходимы именно сейчас?! Не она ли могла выстреливать сто слов в минуту даже особо не задумываясь, едва успевая вдохнуть воздух.
Если бы не гвардейцы, которые стали невольными свидетелями её наказания (а это выглядело именно наказанием), она бы встала, как вкопанная и попросила бы отца объясниться, по меньшей мере. Но какой-то природный инстинкт, отягощенный королевской кровью, заставил её взять себя в руки, гордо вскинуть голову и спокойно отправиться в свои покои, оставляя стражников позади себя.
- Вот так-то лучше, - наконец выдавила «рыбка» звуки, проходя мимо Короля, давая понять стражникам, что именно этого она добивалась и Король подчинился её воле.
А когда дверь за ней закрылась, она подбежала к окну, пока на него не легла тяжёлая печать запрета, и завизжала во всё горло. Несколько птиц сорвалось с крыши, заметавшись в воздухе с необъяснимой хаотичностью. От неожиданности птахи не сразу взяли курс в одном направлении.
- Глупые птицы, - сказала она напоследок, чтобы хоть на кого-то перекинуть свою злость, вызванную отчаянием и захлопнула створки.
- Вот и буду здесь сидеть, пока не состарюсь и не умру.
Она не понимала, как принц собирается искать её в её же покоях. Это какой-то абсурд и недоразумение. Наверное, отец передумал выдавать её замуж. Но зачем при этом лишать её праздника? В её же день рождения. Там танцы, горячее и десерт. Кажется, так должен был окончится день её совершеннолетия, а не заточением.
Интересно, придёт кто-нибудь помочь ей снять платье. И…
Она распахнула дверь, набив шишку на лбу одному из стражников и громко крикнула:
- Где мой торт!?