Ангст, ураган ослабевает. Похоже, вихрь принимает твои ответы — правда, ты не можешь сказать, к добру это или нет. Психические ветра ослабли, но вместе с тем потеряли и единый вектор, рассеявшись и расслоившись на сателлиты. Ты быстро упускаешь их, и твое восприятие отныне ощущает лишь штиль. Возможно, ты остановил катастрофу. Возможно, положил начало какой-то иной новой катастрофе. Но закрыв разум для мирового вихря, ты чувствуешь себя словно обновленным. Головная боль и тремор не просто исчезают без следа — у тебя даже нет ощущения, что они были вот-вот недавно.
За воротами рынка не прекращается шум. Во внутренний квартал стекается все больше и больше рейдеров. Выкрики, мельтешение и непрекращающийся огонь из гладкостволов с вершины башни. Те, кто внизу, по-прежнему ищут Даста. Учитывая, что извне последовательно донеслись взрыв и пулеметная очередь, работы у него однозначно прорва. И ему еще долгое время будет точно не до тебя.
Колин, подходишь к шумящей братве. На расспросы слышишь разное, самое мягкое из которого: "Иди найди себе норку, старый". Одни посылают — больше на нервах, чем в самом деле со злобы. Другим положить. Первым, кто находит на тебя время, оказывается Перепел.
— Здорово, болтокрут. Че как?
Ты задаешь вопросы.
— Наймит один у Души резню устроил. Его Бифф взял на поработать. А он пришел туда и в крысу по пацанам из блупера шмальнул. Фугасом. Дюжины две порвало нахуй. Но это точно он был, не кто-то еще. Из наших блупера точно ни у кого нет, — Перепел сплевывает. — Я сам не видел, но братва чешет, будто там вся вышка тоже наебнулась. Бифф, Риск, все они. Хуй знает, честно. Нам Мама сказала линять, мы и слиняли. Чем там кончилось все, не секу.
Беркут, Ингрид, Полночь, Сирокко.
Ингрид, Сирокко сначала сопротивлялся в беспамятстве, и вы с отцом на короткое время угомонили наркостабами. Утих. И пока он лежал, вы долгое время собирали этот дьявольский пазл — разорванная кожа, скопившийся гной, обломки и осколки костей в открытых ранах. Секунда за секундой. Минута за минутой. Час за часом.
— Что за эйнхерия? — спрашивает отец в минуту перерыва. — У меня их много в знакомцах-то.
Спустя время Кай грубо оценивает результаты ваших трудов и в конце концов машет рукой. "Годится. Жить, конечно, будет плохо, но зато недолго". Смеется невесело и выходит на улицу подышать. Нужен перерыв. Нужно унять дрожь в руках.
Пока он снаружи, ты берешься за Полночь. Надо повырезать из филейной части все осколки и желательно сделать это как можно аккуратнее. Девушке все-таки выступать. Вгоняешь наркостаб и в нее, а затем берешься за работу. Вскрываешь бедро, расширяешь рану ретрактором, а затем принимаешься тянуть пинцетом огромный осколок. Тянешь. Тянешь. Идет медленно, вязко хлюпает в плоти. Ты стараешься тщательно выверять движения, но... Но в последний момент он слишком легко поддается, и ты вытаскиваешь его. Не к добру. Это точно не к добру. Бросаешь взгляд на бедро Полуночи. И видишь, как стремительно под него натекает темно-вишневое.
Почти черное.