Очень много событий за короткий промежуток времени.
Много действий. Пересекающихся, сталкивающихся в яростном противостоянии — и далёких друг от друга.
Много слов. Неоднозначных, туманно неясных, недосказанных — и открыто обвиняющих, исступлённо презирающих.
Неприятно, до боли знакомо щекотнуло ноздри. В воздухе запахло стремительно раскаляющейся ненавистью и грядущей смертью. Ингрид уже знает этот запах. Как будто мало им было смертей от мутантов, недоедания, передоза. Как будто эпидемия, рискующая уничтожить весь Вормвуд, недостаточная угроза, которая должна объединить и сплотить горстку людей, пытающихся выжить в этом неприветливом мире. Нет, вопреки здравой логике, они продолжают окраплять улицы кровью друг друга — и делают это с упоением безумца. Люди не меняются. Этот забытый богами город проклят.
Проклятье, Сирокко!..
Ингрид метнула быстрый, оценивающий взгляд в сторону подруги — увидела ли она тоже? — обратно на раненого, снова на Полночь. Сейчас она упадёт без чувств. Или ринется под пули. Или, в лучшем случае, с ней случится истерика. Великая Фригга, пусть лучше истерика.
Терять время нельзя — иначе он истечет кровью. Надо действовать, но как? Сирокко, попытавшийся в суматохе отползти, получил ещё порцию свинца. Риск, конечно, на взводе, и это не её особенность — это нервная система, взвинченная до предела постоянными пинками стимуляторов. Неизбежное следствие наркотической зависимости.
Краем глаза Ингрид замечает Крюгера, карабкающегося на крышу. С пулемётом. С пулемётом, из которого в следующую секунду он хочет открыть огонь. Новые жертвы, больше крови. О нет, только не это, только этого не хватало! Вормвуд стремительно катится в безумие, а она ничего не может сделать.
Но, вопреки опасениям, он стреляет не так. Не туда. И Ингрид понимает: вот её шанс. Хотя бы унести подальше бессознательного Альфу, увести Полночь. Всё, о чём Ангел может думать сейчас, — как успеть спасти хоть кого-то. И, конечно, на первом месте её подруга и Сирокко, который дорог ей.
— Крюгер, не стреляй! Не стреляй, я Ангел! — подняв руку, чтобы привлечь внимание Стрелка, и пригнувшись, кричит Ингрид в общей суматохе.
И рысью устремляется к Полуночи, оплакивающей парня.
"Он ведь не убит? Ещё можно попытаться вытащить?" — лихорадят сознание вопросы.
— Вставай, Полночь, пошли! Потом, всё потом! Надо его оттащить отсюда, быстрей! Давай, за руки-ноги взяли, — торопит Ингрид подругу, про себя умоляя всех богов Севера о том, чтобы девушка взяла себя в руки.