Хель. Отец часто называет её так. Настолько, что это имя стало вторым, приросло и пустило корни.
Когда дочери исполнилось шестнадцать и наступила пора выбирать свой путь, Кай сказал: «Ангел подобен повелительнице мира мёртвых — только ей подвластно решать, кого пропустить, а кого вернуть назад доживать свой век, потому что не пришло ещё его время. Ты — её наместник в мире людей. Ты — Хель земного мира».
С тех пор она Хель.
— Лучшего отца невозможно найти.
Ингрид улыбается, на жест ласки отвечая объятием. Такие хрупкие моменты не слишком часты, а оттого особенно ценны. И движения Ингрид вкрадчивы, словно она боится спугнуть отца.
За завтраком Кай ворчит. В его словах — справедливость, которую разделяет и дочь. Но разве можно совладать с тем, кто сам не желает себе лучшей жизни? Любая даже самая искренняя помощь разобьётся о глухую, непрошибаемую стену безволия — а оно проросло в Вормвуде давно, и год от года колосится буйным цветом.
— Они несчастны и слабы. Несчастье толкает их в забытье, которое даёт наркотик. А слабость сковывает цепями по рукам и ногам.
Иногда Ингрид кажется, что всё напрасно. Зачем раз за разом протягивать руку помощи тому, кто сам себе поможет не хочет? Отцу она не говорит об этих сомнениях — хочется быть сильной в его присутствии, он воспитывал её такой — но Полночь знает. Многие вещи ей понять сложно, ведь её ремесло совсем другое, но в такие моменты она чувствует главное: Ингрид тяжело. И утешает, как может.
— Наши боги везде, где есть мы, — возражает девушка, и голос её крепнет. — И они тем сильнее, чем твёрже наша вера. Не позволяй себе сомневаться.
То ли годы бесконечного труда добавили Каю пессимизма, то ли в нём просто говорит усталость, которая приходит в его лета к каждому… Ингрид давно это подметила и с тех пор мечтает вдохнуть в отца вторую молодость. Он почти отошёл от дел, потерял жену, но кто сказал, что нужно заживо хоронить себя, обрекая на унылое существование? Кай далёк от дряхлого старика, и Ингрид ни за что не хочет мириться с его тоской. Она всегда была ещё той упрямицей.
Ребёнок. Нужно подарить отцу внука. Наследника, продолжателя их династии и традиций. Как бы ей хотелось, чтобы отец научил её сына всему, что знает сам. Или дочь. Ребёнок — это радость. Неуёмная энергия жизни. И надежда, которой им всем не хватает. Вот о чём думает девушка в последний год.
Словом, вопрос о замужестве не застаёт Ингрид врасплох.
— Думаю, — честно признаётся она. — Негоже женскому чреву быть пустоцветом. Против природы это. Только вот ты прав: не из кого выбирать, — вздохнув, качает Ангел головой. — Кто постарше, уже при семьях. А молодые… Больное семя даёт чахлые всходы.
Она слишком хорошо знает последствия, чтобы связаться с наркоманом. Обрекать собственное дитя на жалкое существование калекой — слишком жестоко. Никогда, никогда она так не поступит.
Разве что сосед Беркут?.. Вроде неплохой парень, только вот ветер у него в голове — всё бы по пустошам гонять в компании Полуночи, а в её сторону и не смотрит.
— Да и не красавица я, чтоб от сватов отбоя не было, — улыбается Ингрид немного грустно. — На всё воля Фрейи.
Побывать в Хельмвуде она хочет ещё и поэтому — вдруг поездка обернётся удачей? Цитадель Ангелов, населённая единомышленниками… Почти что мифическое место. Ингрид выросла на рассказах матери об этом чудесном городе. И именно там родители познакомились.
Замечтавшись, Ингрид вздрагивает от стуков в дверь. На пороге Бифф. Как всегда сразу переходит к делу. И как всегда резок.
— И тебе здравствуй, — невозмутимо отзывается девушка, продолжая пить воду. — Дверь закрой, тепло выпустишь. С той стороны. Сейчас буду.
— А что если тебе навестить Уллу? — с улыбкой, уже сделавшейся игривой, предлагает Ингрид, пока собирается на вызов. — Мне кажется, она будет рада твоей компании.
Улла — мать Беркута — тоже настороженно относится к Вихрю, и Ингрид надеется, что общность взглядов сблизит её и отца.
Приготовления не занимают много времени — дежурный набор Ангела всегда собран и ждёт своего часа. Но сейчас девушка добавляет к нему склянку с крепкой брагой — той самой, которую купила накануне в дар Одину. Пока в Вормвуде свирепствует эпидемия, дополнительные меры предосторожности не помешают.
Закрыв лицо повязкой по самые глаза, Ингрид выскальзывает в холодную, неуютную сырость.
— Веди.