Вокруг стояла умиротворяющая тишина, изредка нарушаемая приглушенными звуками, проникающими будто из другого мира. Веки опущены, блаженная прохладная темнота дарит покой… вот только воздух уже заканчивается, это ощущается по нарастающей боли в легких и по гулу в висках.
Хавьер вытаскивает голову из бочки с водой, жадно хватая ртом воздух и запуская пальцы в волосы, чтобы убрать их со лба. Кажется, капитан начал оживать после душной и пьяной ночи.
Опустив глаза, Мендес улавливает в успокаивающейся поверхности воды отражение. Света мало, но и этого достаточно, чтобы различить детали. Уперевшись руками в края бочки, капитан наклоняется чуть ниже, словно бы видит себя впервые…
Если так подумать, после поступления на службу на «Мориан», он не так то уж и часто заглядывал в зеркало. Волосы хоть и влажные и убраны назад, все равно неаккуратны. Щетина заметно отросла, портя усы и небольшую бородку, которую он успел сделать в последнем порту у цирюльника. Темные круги под глазами, водинистые, словно опухшие, кожа покрыта темным загаром, так будто он провел последние месяцы на плантациях.
Хавьер касается кончиками пальцев щеки. Ко всему прочему, кожа грубая, немного шершавая. Неужели она всегда была такой? Что стало с тем гладко выбритым, аккуратно подстриженным офицером морского флота Испанской Короны? Куда девалось то чувство такта, те манеры и строгость дисциплины? Кажется, все это было так давно и с кем-то другим.
Испанец посмотрел на выпавший из-за ворота рубахи талисман в виде смятой пули. В голове пронеслась вчерашняя битва, кровавая победа и свершившаяся месть. Надо было думать как быть дальше. Он же теперь капитан этой посудины и вроде как в ответе за команду и все остальное. Мысль как-то не ложилась в сознание, не влезала туда. А маленький сплющенный свинцовый шарик продолжал покачиваться на кожаном шнурке, будто пытался привлечь внимание к чему-то важному, что Хавьер никак не мог взять в толк.
Зачерпнув ладонью воду, Мендес сделал еще глоток и утер лицо. Голову сдавливало похмелье, а желудок тихим бурчанием напомнил о том, что неплохо бы и чем-то его заполнить… может даже чем-то кроме алкоголя. Убрав талисман под рубашку, испанец побрел обратно на палубу.
Сверху царило оживление. Кажется, все уже вывалились с гамаков и вовсю начинали новый день. Старик Аксель, похоже, что-то мастерит, китаец изгоняет демонов из мачты (наверняка какие-то дурацкие ритуалы или еще чего), Люций тычет каким-то листком в лицо индейской девчонке… привязанной к другой мачте и пытающейся подоить козу? Во всей этой картине не хватало только юнги. «Дрыхнет небось», - отмахнулся капитан.
Оперевшись о фальшборт, Хавьер какое-то время просто наблюдает за происходящим, наслаждаясь свежим утренним бризом.
— Грыгор, ты бы ее не своей тарабарщине научил, а голландскому что-ли, — вставил свое слово Мендес, не без удивления отмечая, что кок каким-то чудом заставил пленницу говорить по-своему. — Есть что пожрать, а?